В хорошей постели надо спать голым.
Вчера, точнее сегодня ночью, когда мы сидели в скайпе, Дима признался, что первое определение, которое он мне дал, было – Инопланетянка. Плутонянские корни внутри меня радостно взыграли, узнав, что их раскрыли, а я удивленно спросила почему. Он же сказал, что это просто ощущения, которые неподвластны объяснениям.
Он усыпляет мое доверие, я расслабляюсь, и ударь он сейчас, я еще смогу спокойно это воспринять, но не знаю, что будет на следующей неделе. Я привязываюсь к нему все сильнее и это просто гравитейшн.
А в офисе я, проходя мимо Димы, улавливаю краем уха, как он напевает что-то себе под нос. Дима! Поет! Это же нонсенс!
Утром я звоню Антону:
- Ты чего не зовешь меня обедать? Совсем страх потерял? – наезжаю я с порога.
- Нет… просто как-то некогда… - оправдывается он. – Пойдем сегодня?
- Конечно, пойдем!
- Я позвоню, ближе к обеду, - улыбается он в трубку.
Мы едим, болтаем обо всяком, о дипломе, преподах. Я рассказываю про квиз, про команду, про Диму.
- У нас роман, - добавляю вскользь, накалывая на вилку салат из свежей капусты.
- Серьезно? Поздравляю! – искренне радуется Антон. – И тоже Дима? – не удерживается все-таки.
- Он не похож на Басиста, - серьезнею я.
- А на кого похож?
- Ни на кого. Поэтому я и…
Не нахожусь, как закончить фразу – в голове происходят тысячи вещей, называть которые вслух было бы слишком заезженно и пошло.
А в офисе меня ждет Дима. У нас проблемы с заявками, клиентами и кучей других вещей. Он нервничает, но со стороны это почти незаметно, и я стараюсь поддержать его морально. Меня особенно умиляют моменты, когда он, такой весь взрослый и серьезный, может сказать что-нибудь настолько детское и беззащитное, что я не могу не улыбаться как дурак.
Мы шагаем домой, меся грязь башмаками и обходя лужи. Заходим в закрывающуюся кофейню, угоститься горячим шоколадом (его вкус до сих пор у меня на обожженном языке), но посидеть в тишине нам не удается, и мы идем гулять.
По холоду и грязи не очень погуляешь, поэтому мы обосновываемся в пиццерии и, обнявшись, болтаем и смотрим «Пиратов Карибского моря», которых показывают по телевизору. Конечно, не обходится без моих гейских шуточек.
- Мы одно время жили с приятелем на квартире, и он и я обожали перестановки и постоянно переставляли свои кровати… - рассказывает Дима. – То мы их вот так ставили, у стены, потом вот так, - машет руками в воздухе.
- А потом сдвинули и стали спать вместе… - бормочу себе под нос.
Дима так смущается, что даже несильно пихает меня в бок и долго потом не может возобновить рассказ.
Когда темнеет, мы не торопясь провожаем меня домой с временным люфтом, чтобы Диме успеть на последний автобус до дома.
- А как я, вообще, нравлюсь твоей маме? – внезапно спрашиваю я.
- Конечно, нравишься.
- Обычная такая тенденция, - улыбаюсь я. – Мамам я всегда нравлюсь больше, чем их сыновьям. «Милый, ну присмотрись же к Аните!» - «Мама, мы просто друзья!».
- Вот-вот-вот! «Присмотрись к Аните», «а ты уточнил, она не замужем?» и прочее…
Я почти не появляюсь на квартире, почти не ем и почти не сплю. Времени нет даже позвонить маме, которая уехала в командировку и считает, что тут без нее все развалилось.
Она звонит, когда я переодеваюсь в домашнее и планирую пойти в душ.
- Где тебя носит? Почему ты мне совсем не звонишь? Ты хоть дома?
- Дома. Я гуляла. С Димой.
- С Димой? Ну, он так конкретно за тебя взялся…
Мое прекрасное настроение сразу сметает какой-то горечью. Не покидает чувство одноразовости и дешевизны. Я, конечно, понимаю, что Диме двадцать шесть и он совсем не такой малолетка как я, он взрослый зрелый мужчина и мама думает, что он обманывает меня.
Она его не видела, совсем не знает. Да, по сути, и я знаю о нем не больше нее. И вполне могу ошибаться в его непогрешимости. Но мне почему-то так не хочется в нем разочаровываться. Только не сейчас, когда мы запланировали кучу времяпрепровождений: пойти в кино по моему студенческому в следующую среду, устроить пикник на обочине, как только станет теплее и сойдет снег, собраться у него смотреть фильмы всю ночь, поехать в другой город, читать одновременно один и тот же роман и множество других невыполнимых планов.
- Тебе не нравится Дима? – вклиниваюсь я в поток маминых реплик.
- Ну почему? Я же его не знаю! Должен понравиться, раз нравится тебе.
- Я же всегда на негодяев западаю, - слабо улыбаюсь я.
- Хватит уже на них западать. Пора и честь знать, тебе не кажется? Разве он – негодяй?
- Нет! – яростно бросаюсь его защищать.
- Ну, вот видишь, - улыбается и она тоже. – Так что все будет хорошо.
Я хочу, чтобы она уже поскорее приехала и была рядом. Хотя такими темпами, мы успеем наворотить кучу кучную делов, пока ее нет…
Он усыпляет мое доверие, я расслабляюсь, и ударь он сейчас, я еще смогу спокойно это воспринять, но не знаю, что будет на следующей неделе. Я привязываюсь к нему все сильнее и это просто гравитейшн.
А в офисе я, проходя мимо Димы, улавливаю краем уха, как он напевает что-то себе под нос. Дима! Поет! Это же нонсенс!
Утром я звоню Антону:
- Ты чего не зовешь меня обедать? Совсем страх потерял? – наезжаю я с порога.
- Нет… просто как-то некогда… - оправдывается он. – Пойдем сегодня?
- Конечно, пойдем!
- Я позвоню, ближе к обеду, - улыбается он в трубку.
Мы едим, болтаем обо всяком, о дипломе, преподах. Я рассказываю про квиз, про команду, про Диму.
- У нас роман, - добавляю вскользь, накалывая на вилку салат из свежей капусты.
- Серьезно? Поздравляю! – искренне радуется Антон. – И тоже Дима? – не удерживается все-таки.
- Он не похож на Басиста, - серьезнею я.
- А на кого похож?
- Ни на кого. Поэтому я и…
Не нахожусь, как закончить фразу – в голове происходят тысячи вещей, называть которые вслух было бы слишком заезженно и пошло.
А в офисе меня ждет Дима. У нас проблемы с заявками, клиентами и кучей других вещей. Он нервничает, но со стороны это почти незаметно, и я стараюсь поддержать его морально. Меня особенно умиляют моменты, когда он, такой весь взрослый и серьезный, может сказать что-нибудь настолько детское и беззащитное, что я не могу не улыбаться как дурак.
Мы шагаем домой, меся грязь башмаками и обходя лужи. Заходим в закрывающуюся кофейню, угоститься горячим шоколадом (его вкус до сих пор у меня на обожженном языке), но посидеть в тишине нам не удается, и мы идем гулять.
По холоду и грязи не очень погуляешь, поэтому мы обосновываемся в пиццерии и, обнявшись, болтаем и смотрим «Пиратов Карибского моря», которых показывают по телевизору. Конечно, не обходится без моих гейских шуточек.
- Мы одно время жили с приятелем на квартире, и он и я обожали перестановки и постоянно переставляли свои кровати… - рассказывает Дима. – То мы их вот так ставили, у стены, потом вот так, - машет руками в воздухе.
- А потом сдвинули и стали спать вместе… - бормочу себе под нос.
Дима так смущается, что даже несильно пихает меня в бок и долго потом не может возобновить рассказ.
Когда темнеет, мы не торопясь провожаем меня домой с временным люфтом, чтобы Диме успеть на последний автобус до дома.
- А как я, вообще, нравлюсь твоей маме? – внезапно спрашиваю я.
- Конечно, нравишься.
- Обычная такая тенденция, - улыбаюсь я. – Мамам я всегда нравлюсь больше, чем их сыновьям. «Милый, ну присмотрись же к Аните!» - «Мама, мы просто друзья!».
- Вот-вот-вот! «Присмотрись к Аните», «а ты уточнил, она не замужем?» и прочее…
Я почти не появляюсь на квартире, почти не ем и почти не сплю. Времени нет даже позвонить маме, которая уехала в командировку и считает, что тут без нее все развалилось.
Она звонит, когда я переодеваюсь в домашнее и планирую пойти в душ.
- Где тебя носит? Почему ты мне совсем не звонишь? Ты хоть дома?
- Дома. Я гуляла. С Димой.
- С Димой? Ну, он так конкретно за тебя взялся…
Мое прекрасное настроение сразу сметает какой-то горечью. Не покидает чувство одноразовости и дешевизны. Я, конечно, понимаю, что Диме двадцать шесть и он совсем не такой малолетка как я, он взрослый зрелый мужчина и мама думает, что он обманывает меня.
Она его не видела, совсем не знает. Да, по сути, и я знаю о нем не больше нее. И вполне могу ошибаться в его непогрешимости. Но мне почему-то так не хочется в нем разочаровываться. Только не сейчас, когда мы запланировали кучу времяпрепровождений: пойти в кино по моему студенческому в следующую среду, устроить пикник на обочине, как только станет теплее и сойдет снег, собраться у него смотреть фильмы всю ночь, поехать в другой город, читать одновременно один и тот же роман и множество других невыполнимых планов.
- Тебе не нравится Дима? – вклиниваюсь я в поток маминых реплик.
- Ну почему? Я же его не знаю! Должен понравиться, раз нравится тебе.
- Я же всегда на негодяев западаю, - слабо улыбаюсь я.
- Хватит уже на них западать. Пора и честь знать, тебе не кажется? Разве он – негодяй?
- Нет! – яростно бросаюсь его защищать.
- Ну, вот видишь, - улыбается и она тоже. – Так что все будет хорошо.
Я хочу, чтобы она уже поскорее приехала и была рядом. Хотя такими темпами, мы успеем наворотить кучу кучную делов, пока ее нет…
имхо, не стоит себя заранее настраивать на то, что все обречено на провал и он окажется плохим\не соответствующим ожиданиям. всегда есть место перевоспитанию человека благодаря любви\заботе о ком-то)
да и 26, кстати говоря, это юноша еще, а не взрослый серьезный мужчина. все у тебя будет чудесно.. :3
А Дима в 26 уже успел женить и развестись, вот я и грустююю(
я не умничаю и не наставляю тебя, это просто мысли)