В хорошей постели надо спать голым.
Артуро Перес-Реверте. "Учитель фехтования".
После всей современнойманьячины литературы, которую я читаю в последнее время, мне в руки внезапно попал этот роман.
Честно признаюсь, меня опять приманило название – такое романтичное.
Главный герой, дон Хайме, сразу нашел в моем лице родственную душу – я как никто другой понимала его вечное раздражение политикой и повсеместным засильем людей, смело и легко рассуждающих о ней. Кроме того, принципиальность, достоинство, консерватизм, благородство – качества, присущие настоящим мужчинам.
Его чувства, его любовь описывается с таким трепетом, какой может испытывать только взрослый зрелый мужчина. Нашему герою пятьдесят шесть, но это нисколько не влияет на силу его страсти.
Дон Хайме вновь остановился, наконечник его рапиры уперся в правое плечо Аделы де Отеро. Прикосновение рапиры к ее телу заставило сердце маэстро затрепетать, словно он дотронулся до ее плеча пальцами, державшими клинок, который внезапно стал продолжением его руки… «Sentiment du fer*», — произнес он про себя, незаметно вздрогнув. Донья Адела искоса посмотрела на рапиру, улыбаясь уголком рта. Казалось, она угадывала его чувства. Смутившись, маэстро опустил рапиру.
Остаток дня, проклиная себя на чем свет стоит, он бессильно бродил по дому, как запертый в клетке тигр. Внезапно он остановился и посмотрел на свое отражение в висящем в зале зеркале.
— Чего же ты ждал? — спросил он себя с презрением.
Глянувший на него из зеркала седой старик горько улыбнулся.
Он уговаривал себя, что все дело в его возрасте, слишком преклонном для подобных эмоций и чувств, но не в возрасте была загвоздка. Возраст в таких делах вообще ни при чем. Просто иногда есть вещи, в которых даже самим себе нам стыдно признаться.
— Да, но поиски взаимной любви, счастья… Зачем далеко ходить за примером? Вы же знаете, что я…
Дон Хайме резко повернулся к своему приятелю. Он и сам не знал, почему в этот вечер его так раздражал меланхоличный взгляд музыканта, похожий на взгляд затравленного оленя. Ему вдруг захотелось побыть жестоким.
— А вы похитьте ее, дон Марселино.
На тощей шее музыканта взволнованно заходил кадык.
— Кого?
В его вопросе отчетливо прозвучала тревога, недоверие и мольба, которую маэстро решил не замечать.
— Вы отлично знаете, кого я имею в виду. Если вы так любите эту вашу почтенную матрону, неужели вы собираетесь весь остаток жизни страдать у нее под балконом? Войдите к ней в дом, бросьтесь к ее ногам, соблазните ее, сломите ее добродетель, уведите силой… Застрелите ее мужа или, черт возьми, застрелитесь сами! Сделайте нечто действительно стоящее или поведите себя по-идиотски, но только сделайте что-нибудь, несчастный вы страдалец. Ведь вам еще нет и сорока!
И именно от того, что маэстро, дон Хайме, обманывается в своих лучших чувствах, понимаешь, что ничего в этом мире не изменилось и не изменится. Мы всегда будем доверять людям, недостойным доверия, любить недостойных любви и сожалеть о потерянных друзьях, которые таковыми и не являлись.
Трагедия нашего века в недостатке у людей характера; лучше всего это доказывает отсутствие мужества и вкуса.
Sentiment du fer («чувствуя железо», фр.) - подобное свойство — нечто вроде шестого чувства; оно словно продлевает чувствительность пальцев, держащих рапиру, до самого острия. Это особый инстинкт, который предупреждает о намерениях противника и иногда всего за долю секунды позволяет предотвратить его укол.
Достойная смерть – оправдание чему угодно.
Даже недостойной жизни.
Даже недостойной жизни.
После всей современной
Честно признаюсь, меня опять приманило название – такое романтичное.
Главный герой, дон Хайме, сразу нашел в моем лице родственную душу – я как никто другой понимала его вечное раздражение политикой и повсеместным засильем людей, смело и легко рассуждающих о ней. Кроме того, принципиальность, достоинство, консерватизм, благородство – качества, присущие настоящим мужчинам.
Его чувства, его любовь описывается с таким трепетом, какой может испытывать только взрослый зрелый мужчина. Нашему герою пятьдесят шесть, но это нисколько не влияет на силу его страсти.
Дон Хайме вновь остановился, наконечник его рапиры уперся в правое плечо Аделы де Отеро. Прикосновение рапиры к ее телу заставило сердце маэстро затрепетать, словно он дотронулся до ее плеча пальцами, державшими клинок, который внезапно стал продолжением его руки… «Sentiment du fer*», — произнес он про себя, незаметно вздрогнув. Донья Адела искоса посмотрела на рапиру, улыбаясь уголком рта. Казалось, она угадывала его чувства. Смутившись, маэстро опустил рапиру.
Остаток дня, проклиная себя на чем свет стоит, он бессильно бродил по дому, как запертый в клетке тигр. Внезапно он остановился и посмотрел на свое отражение в висящем в зале зеркале.
— Чего же ты ждал? — спросил он себя с презрением.
Глянувший на него из зеркала седой старик горько улыбнулся.
Он уговаривал себя, что все дело в его возрасте, слишком преклонном для подобных эмоций и чувств, но не в возрасте была загвоздка. Возраст в таких делах вообще ни при чем. Просто иногда есть вещи, в которых даже самим себе нам стыдно признаться.
— Да, но поиски взаимной любви, счастья… Зачем далеко ходить за примером? Вы же знаете, что я…
Дон Хайме резко повернулся к своему приятелю. Он и сам не знал, почему в этот вечер его так раздражал меланхоличный взгляд музыканта, похожий на взгляд затравленного оленя. Ему вдруг захотелось побыть жестоким.
— А вы похитьте ее, дон Марселино.
На тощей шее музыканта взволнованно заходил кадык.
— Кого?
В его вопросе отчетливо прозвучала тревога, недоверие и мольба, которую маэстро решил не замечать.
— Вы отлично знаете, кого я имею в виду. Если вы так любите эту вашу почтенную матрону, неужели вы собираетесь весь остаток жизни страдать у нее под балконом? Войдите к ней в дом, бросьтесь к ее ногам, соблазните ее, сломите ее добродетель, уведите силой… Застрелите ее мужа или, черт возьми, застрелитесь сами! Сделайте нечто действительно стоящее или поведите себя по-идиотски, но только сделайте что-нибудь, несчастный вы страдалец. Ведь вам еще нет и сорока!
И именно от того, что маэстро, дон Хайме, обманывается в своих лучших чувствах, понимаешь, что ничего в этом мире не изменилось и не изменится. Мы всегда будем доверять людям, недостойным доверия, любить недостойных любви и сожалеть о потерянных друзьях, которые таковыми и не являлись.
Трагедия нашего века в недостатке у людей характера; лучше всего это доказывает отсутствие мужества и вкуса.
Sentiment du fer («чувствуя железо», фр.) - подобное свойство — нечто вроде шестого чувства; оно словно продлевает чувствительность пальцев, держащих рапиру, до самого острия. Это особый инстинкт, который предупреждает о намерениях противника и иногда всего за долю секунды позволяет предотвратить его укол.