В хорошей постели надо спать голым.
Вечером в воскресенье у меня жутко болела голова. Поэтому я не нашла ничего лучше, чем…
Девятый час вечера. Миссис Джексон стучит в мою дверь:
- К тебе можно?
- Д-да, конечно… - хриплю я, включая свет над кроватью.
- Ой, ты спишь?
- Да я просто прилегла полежать, голова болит…
- Слушай, может тебе это… - я замираю в предвкушении, что мне сейчас предложат какие-нибудь волшебные таблеточки, но: - капустный лист приложить?
- Не-е-ет, - улыбаюсь я. – Само пройдет.
- Ну, ладно. Спокойной ночи, - миссис сама выключает мне свет.
- Ага, - отвечаю уже из-под одеяла.
Будильник разбудил меня через одиннадцать часов – сонную, лохматую, «какой сейчас год?» и все прочее.
Меня сразу же по пробуждении обозвали лапушкой, а я со сна даже не придумала ничего в ответ. И порасспросили заодно о моих бредовых снах. А рассказать там было о чем: например, о высшем обществе, куда попали мы с Аленкой. Они были какие-то все помпезные и зазнавшиеся, вампиры, наверное. Нас с моей хорошей подозревали в связи и всячески следили. А когда меня выловили одну, то набросились всей стаей, схватили и обгрызли за ногу! Сказать, что я испугалась, значит ничего не сказать. Но появился какой-то старикан, оттащил их всех и сказал что-то, мол, вот видишь, ты нам и в подметки не годишься, будешь путаться под ногами, сразу съедим.
А подозрения все не унимались, мы прятались в любимом зеленом туалете, разговаривали, а когда нас снова выследили – улыбались и обнимались таинственно. А они почему-то исходили ядом.
А вообще, страшное дело – на что может отважиться мужчина в период ухаживаний, когда предмет этих самых ухаживаний мелет всякую чушь. И это я сейчас совсем не про того, который обзывается лапушками – у Снега это клиническое.
- Любимая группа, говоришь? Надо послушать.
- Да ладно? – издеваюсь я, зная, что ему этот чисто женский репертуар вообще ни к чему.
- Ну да.
- А у них еще новая песня вышла, да.
- Скинь, пожалуйста, я дома послушаю.
Послушно кидаю.
- А я еще зарегистрирована вот там, - закидываю еще одну удочку.
- Хм, я нет. Полажу на досуге.
- Ну-ну.
Непробиваемо. Но в то же время не факт, что все, что обещано, будет исполнено. А вообще, это же вранье чистой воды. Знаете, что он скажет о любимой группе? Я прямо так скажу, без всяких экстрасенсорных ерундовин: «Ничего такие, приятные», - отличная отмазка, когда не хочешь обидеть девушку и сохранить свой статус крутого мужика. В то время, когда в здравом уме он вообще никогда не стал бы такое слушать, да же?
И каждая фраза его лжива и пропитана заискивающими нотками – как мне лучше сказать, чтобы удержать тебя?
И от этого как-то грустно.
Девятый час вечера. Миссис Джексон стучит в мою дверь:
- К тебе можно?
- Д-да, конечно… - хриплю я, включая свет над кроватью.
- Ой, ты спишь?
- Да я просто прилегла полежать, голова болит…
- Слушай, может тебе это… - я замираю в предвкушении, что мне сейчас предложат какие-нибудь волшебные таблеточки, но: - капустный лист приложить?
- Не-е-ет, - улыбаюсь я. – Само пройдет.
- Ну, ладно. Спокойной ночи, - миссис сама выключает мне свет.
- Ага, - отвечаю уже из-под одеяла.
Будильник разбудил меня через одиннадцать часов – сонную, лохматую, «какой сейчас год?» и все прочее.
Меня сразу же по пробуждении обозвали лапушкой, а я со сна даже не придумала ничего в ответ. И порасспросили заодно о моих бредовых снах. А рассказать там было о чем: например, о высшем обществе, куда попали мы с Аленкой. Они были какие-то все помпезные и зазнавшиеся, вампиры, наверное. Нас с моей хорошей подозревали в связи и всячески следили. А когда меня выловили одну, то набросились всей стаей, схватили и обгрызли за ногу! Сказать, что я испугалась, значит ничего не сказать. Но появился какой-то старикан, оттащил их всех и сказал что-то, мол, вот видишь, ты нам и в подметки не годишься, будешь путаться под ногами, сразу съедим.
А подозрения все не унимались, мы прятались в любимом зеленом туалете, разговаривали, а когда нас снова выследили – улыбались и обнимались таинственно. А они почему-то исходили ядом.
А вообще, страшное дело – на что может отважиться мужчина в период ухаживаний, когда предмет этих самых ухаживаний мелет всякую чушь. И это я сейчас совсем не про того, который обзывается лапушками – у Снега это клиническое.
- Любимая группа, говоришь? Надо послушать.
- Да ладно? – издеваюсь я, зная, что ему этот чисто женский репертуар вообще ни к чему.
- Ну да.
- А у них еще новая песня вышла, да.
- Скинь, пожалуйста, я дома послушаю.
Послушно кидаю.
- А я еще зарегистрирована вот там, - закидываю еще одну удочку.
- Хм, я нет. Полажу на досуге.
- Ну-ну.
Непробиваемо. Но в то же время не факт, что все, что обещано, будет исполнено. А вообще, это же вранье чистой воды. Знаете, что он скажет о любимой группе? Я прямо так скажу, без всяких экстрасенсорных ерундовин: «Ничего такие, приятные», - отличная отмазка, когда не хочешь обидеть девушку и сохранить свой статус крутого мужика. В то время, когда в здравом уме он вообще никогда не стал бы такое слушать, да же?
И каждая фраза его лжива и пропитана заискивающими нотками – как мне лучше сказать, чтобы удержать тебя?
И от этого как-то грустно.