В хорошей постели надо спать голым.
Сгорели мы основательно, поэтому даже на следующий день легче не стало. Но милостивое мироздание дало нам передышку, и весь день и всю ночь шел дождь. Мы кисли дома, не зная, чем себя занять, читали вслух, баловались, смотрели телевизор.
Как-то так получилось, что лицо у меня загорело только с одной стороны, видимо солнце сбоку светило, поэтому левая сторона лица, шеи и левое ухо были ослепительно красными, а все остальное – приемлемо белым.
- Посмотри на меня, - верчусь я перед зеркалом. – Эта сторона нормальная, - поворачиваюсь другим боком, - а эта вареная. – Опять поворачиваюсь, - эта нормальная, а эта вареная…
Мама смеется:
- А что будешь делать, когда краснота спадет?
- Хм… - задумываюсь я. – С этой стороны папина дочка, а с этой мамина.
А дождь все лил и лил, не стихая. Бабушка пугала нас, что дорогу размоет, река прибудет, и не уедем, но мы не унывали.
А когда дождь немного обмельчал, мы бегом рванули к заветному деревянному домику прямо через огород.
Мама шагает следом за мной:
- Ты всю воду с кустов сбила?
- Нет, ты что! Я же аккуратненько, чтобы тебе осталось…
Как-то так получилось, что лицо у меня загорело только с одной стороны, видимо солнце сбоку светило, поэтому левая сторона лица, шеи и левое ухо были ослепительно красными, а все остальное – приемлемо белым.
- Посмотри на меня, - верчусь я перед зеркалом. – Эта сторона нормальная, - поворачиваюсь другим боком, - а эта вареная. – Опять поворачиваюсь, - эта нормальная, а эта вареная…
Мама смеется:
- А что будешь делать, когда краснота спадет?
- Хм… - задумываюсь я. – С этой стороны папина дочка, а с этой мамина.
А дождь все лил и лил, не стихая. Бабушка пугала нас, что дорогу размоет, река прибудет, и не уедем, но мы не унывали.
А когда дождь немного обмельчал, мы бегом рванули к заветному деревянному домику прямо через огород.
Мама шагает следом за мной:
- Ты всю воду с кустов сбила?
- Нет, ты что! Я же аккуратненько, чтобы тебе осталось…