В хорошей постели надо спать голым.
После отбоя полуночничаем с Анклом. Болтаем о том, о сем, и хотя разница между нами в двадцать с лишним лет, нам всегда найдется, о чем поговорить. Раньше я считала нас родственными душами, а потом выросла, связь истончилась и теперь я не замечаю в нем какой-то особой предрасположенности ко мне.
А в детстве было по-другому. Помню, мне было лет пять, когда мы жили у маминых родителей, он тоже жил с нами. Это было уже глубокой ночью, мы с Мишкой спали по кроватям. Он заглядывает в спальню:
- Катяй! Не спишь?
Я встрепенулась, отчетливо показывая, что я как пионер не сплю и даже очень. Он проскальзывает в комнату, садится ко мне на кровать:
- Держи. Только, чур, до половины, договорились? – и протягивает мне вафельный стаканчик с мороженым.
Я с восторгом обгрызаю внезапный презент до половины и торжественно возвращаю ему.
- А теперь – спать! – притворно грозно шепчет он.
Такие моменты, как бы ни хотел, никогда не стираются из памяти. А маме мы ничего не сказали.
Мне часто снится, что он умер. И приходит ко мне после смерти или просто звонит с того света. «Я умер», - сообщает он мне спокойно. А я даже не могу удивиться.
- Спать уже будешь? – спрашивает он, видя, как я зеваю.
Я выплываю из облака воспоминаний:
- Ну да. Почитаю немного и лягу.
- Долго не сиди, все равно глупая будешь, а глаза испортишь, - улыбается он.
Через пару минут дверь моей комнаты снова открывается:
- Лови! – бросает мне спелый оранжевый абрикос, в который я с жадностью впиваюсь зубами. Забирает у меня косточку и уходит.
А в детстве было по-другому. Помню, мне было лет пять, когда мы жили у маминых родителей, он тоже жил с нами. Это было уже глубокой ночью, мы с Мишкой спали по кроватям. Он заглядывает в спальню:
- Катяй! Не спишь?
Я встрепенулась, отчетливо показывая, что я как пионер не сплю и даже очень. Он проскальзывает в комнату, садится ко мне на кровать:
- Держи. Только, чур, до половины, договорились? – и протягивает мне вафельный стаканчик с мороженым.
Я с восторгом обгрызаю внезапный презент до половины и торжественно возвращаю ему.
- А теперь – спать! – притворно грозно шепчет он.
Такие моменты, как бы ни хотел, никогда не стираются из памяти. А маме мы ничего не сказали.
Мне часто снится, что он умер. И приходит ко мне после смерти или просто звонит с того света. «Я умер», - сообщает он мне спокойно. А я даже не могу удивиться.
- Спать уже будешь? – спрашивает он, видя, как я зеваю.
Я выплываю из облака воспоминаний:
- Ну да. Почитаю немного и лягу.
- Долго не сиди, все равно глупая будешь, а глаза испортишь, - улыбается он.
Через пару минут дверь моей комнаты снова открывается:
- Лови! – бросает мне спелый оранжевый абрикос, в который я с жадностью впиваюсь зубами. Забирает у меня косточку и уходит.