В хорошей постели надо спать голым.
Ох, уж это девятое мая… На улице как обычно не просто холодно, а очень холодно! Никого из своей группы я не видела, хотя это и не удивительно – в такую погоду никто не захотел никуда идти, даже строгий выговор никого не напугал. Два часа мы мерзли в колонне, ожидая, когда подойдет наша очередь шагать по площади. Не знаю, найдется ли слово, описывающее мое состояние. Я замерзла, заледенела, околела…
В толпе меня нашел Паж, выспрашивал, почему я не была на двух последних репетициях. Мне хотелось огрызнуться, мол, не твое дело, но ответила честно, что по выходным меня в городе не бывает. Он удовлетворился ответом, просил не забрасывать и обещал сегодня меня ждать на очередной репетиции. А потом помялся и вручил мне большой фиолетовый воздушный шар.
Колонна двигалась очень медленно, я изнывала от холода про себя, наконец, мы вроде как зашагали к мемориалу славы. По бокам дороги стояли парни с флагами, поравнявшись с колонной, они присоединялись к нам. Как же я обрадовалась, увидев среди них Сергея! Я подлетела к нему, вцепилась мертвой хваткой в его руки, держащие флаг и не согласилась отпускать ни за какие коврижки! Он замерз ничуть не хуже меня. Вот так мы шли и шли, меня не спасали ни перчатки, ни шапка, ни сапоги.
Спустя три часа я, улыбаясь синими губами, бодренько шагаю домой. В руках флажок нашего университета и фиолетовый шарик, подаренный Пажом. Возле моего дома есть небольшая автостоянка. Она почти пуста, одиноко стоят вишневые «Жигули», а рядом с ними на коленках ползает маленькая девочка, заглядывая под дно. «Вот диверсантка! С-4 закладывает», - со смешком думаю я, а потом замечаю, что там под дном машины застрял красный воздушный шарик и она безуспешно пытается его достать. Чуть поодаль улыбается мама, уговаривая девочку бросить эту глупую затею. Я смотрю на свой шарик. И зачем он мне? Протягиваю его маме. Она смеется:
- Не нужно!
- Да ладно вам! Сейчас ведь трагедия будет на целый день у ребенка!
Она смеется, а девочка, увидев мои намерения, поднялась с колен и подбежала к нам.
- Держи! – вручаю шарик. Фиолетовый – это, конечно, не красный, но лучше ведь, чем совсем ничего?
- Спасибо, - обнимает его двумя руками.
- Да не за что! – такая малость, а счастье-то какое!
В толпе меня нашел Паж, выспрашивал, почему я не была на двух последних репетициях. Мне хотелось огрызнуться, мол, не твое дело, но ответила честно, что по выходным меня в городе не бывает. Он удовлетворился ответом, просил не забрасывать и обещал сегодня меня ждать на очередной репетиции. А потом помялся и вручил мне большой фиолетовый воздушный шар.
Колонна двигалась очень медленно, я изнывала от холода про себя, наконец, мы вроде как зашагали к мемориалу славы. По бокам дороги стояли парни с флагами, поравнявшись с колонной, они присоединялись к нам. Как же я обрадовалась, увидев среди них Сергея! Я подлетела к нему, вцепилась мертвой хваткой в его руки, держащие флаг и не согласилась отпускать ни за какие коврижки! Он замерз ничуть не хуже меня. Вот так мы шли и шли, меня не спасали ни перчатки, ни шапка, ни сапоги.
Спустя три часа я, улыбаясь синими губами, бодренько шагаю домой. В руках флажок нашего университета и фиолетовый шарик, подаренный Пажом. Возле моего дома есть небольшая автостоянка. Она почти пуста, одиноко стоят вишневые «Жигули», а рядом с ними на коленках ползает маленькая девочка, заглядывая под дно. «Вот диверсантка! С-4 закладывает», - со смешком думаю я, а потом замечаю, что там под дном машины застрял красный воздушный шарик и она безуспешно пытается его достать. Чуть поодаль улыбается мама, уговаривая девочку бросить эту глупую затею. Я смотрю на свой шарик. И зачем он мне? Протягиваю его маме. Она смеется:
- Не нужно!
- Да ладно вам! Сейчас ведь трагедия будет на целый день у ребенка!
Она смеется, а девочка, увидев мои намерения, поднялась с колен и подбежала к нам.
- Держи! – вручаю шарик. Фиолетовый – это, конечно, не красный, но лучше ведь, чем совсем ничего?
- Спасибо, - обнимает его двумя руками.
- Да не за что! – такая малость, а счастье-то какое!