В хорошей постели надо спать голым.
Утром я забыла телефон дома. А ему словно интуиция подсказала, он даже не подумал обменяться со мной доброутренними приветствиями. Я хотела сначала написать ему от Басиста, у него должен быть номер Ирвина. Басист не пришел на лекции… На перерыве пошла к его аудитории. Она была полна народу и в са-амом дальнем конце сидел он, блаженно улыбаясь, глядя в экран своего ноута. Я промаячила пару раз мимо компьютерного класса, и отправилась восвояси.
Отсидела почти спокойно свои пары (если можно сказать, что я сидела спокойно: прыгала как на иголках, написала самостоятельную по PR за пятнадцать минут и вылетела из аудитории). Прибежала домой. Время двенадцать, презентация новой правовой базы будет только в два. Я вообще-то не планировала возвращаться домой, но забытый телефон не оставил выбора. Я хотела посидеть с Ирвином в его аудитории, поболтать одну пару, поэтому, подхватив могильный, я поскакала в направлении сапог, но… квартирная хозяйка даже прикрикнула, чтобы я поела хоть чего-нибудь! (как хорошо, что она настояла. Если бы я знала, во сколько вернусь домой…) Сидели у Ирвина. Было здорово. Он на презентацию не собирался. Несколько парней-операторов были в том корпусе, настраивали проектор. Распрощались, но не навсегда (мы же договаривались гулять…). Презентация, как таковая, не состоялась: проектора не было, комп не работал, переходники все сгорели, мы посидели, послушали полчаса и нас отпустили. Узнав, что я уже свободна, Ирвин предложил продолжить общение у него. Согласилась. Я и сама подумывала как бы повежливее напроситься обратно?
Он надеялся уйти с работы пораньше. Часиков в пять и пойти со мной гулять. Но профессор Седер, обидевшись на весь мир, за испорченную презентацию, написал докладную на всех операторов… Было ужасно обидно и за парней и за Седера… Ирвину пришлось задержаться до семи. Я тоже осталась, мозолила глаза всем, кто к нам приходил. Народу меня увидело порядочно… И Ирвин со своей славой «холостяка», наверное, присел в лужу… Но он же первый начал!
В семь часов свободные и счастливые мы вышли из корпуса, это напомнило мне, помимо самого Ирвина, «Теорию несовместимости», действительно, университет вечером становится очень романтичным, на мою старинную мечту запереться в пустой аудитории с кофе и булочками, Ирвин сказал, что это вполне можно. Чем меня невероятно порадовал. Даже не тем, что это обязательно исполнится, а тем фактом, что это возможно, и он действительно хочет запереться со мной в пустой аудитории…
Ему позвонил лучший друг, и на десять назначил Ирвину встречу. Так что у нас с ним было три часа, если не считать тех шести, что мы просидели вместе на работе… С ужасом думаю о том, как же я могла ему надоесть. За весь-то день…
Пошарилась у него в ноуте, качнула музыки. А потом он мне заявил, мол, ты пошарилась, а когда его очередь шариться в Стэнли? Я ужасно смутилась, только представив, что он может там найти, а когда сказала, что там ничего еще толком и нет, он спросил, сколько у меня памяти и решил меня использовать, чтобы почистить свой ноут. У него памяти оказалось в два раза меньше, чем в Стэнли, к тому же он у меня, и правда, почти пустой.
Договорились, что я приду к нему на каких-нибудь выходных. Заодно, посмотрим какой-то фильм, который он давно хотел посмотреть, но делать это одному ему почему-то очень грустно.
Мы гуляли везде. Сначала поглядели его район. Выглядит он довольно опасным, на мой взгляд. Он показал мне свой дом, чтобы я нашла его без проблем, когда пойду в гости. На улице стремительно холодало, когда он увидел, как я дышу на руки, был вынужден взять меня за руку. Сначала он был теплым. А потом холодным, как я. И говорили обо всем. О его будущей семье, будущей жене, детях. Как минимум семерых. Но сначала о нежелательных детях, которых, по его мнению, нужно уничтожать, чтобы не портить жизнь им и их (беспутным) родителям. Тогда я сказала, что его жена, после парочки таких «нежелательных детей» вряд ли сможет родить ему семерых. На что он сказал, что его жена не должна быть «нагулявшейся». Со смешком посоветовала ему обратиться в ясли за такой женой. Он печально согласился. Мое справедливое негодование по поводу «сам девчонок портит, а себе хочет непорченую» он развеял одной фразой: «лично я никого не портил».
На днях он получил от меня строгий выговор с занесением в личное дело за то, что сказал что-то вроде: спать я хочу не очень, если бы там уже лежала хорошая девочка, то может и хотел бы больше. Вывел сегодня на нее же, недоумевая, что же в этом такого ужасного? Я не нашлась, что ответить и он решил мне помочь: «Только не говори, что никогда не пробовала». Пришлось нехотя ответить, что не пробовала. У него вырвалось резонное «почему?», на что я ответила первое, что пришло в голову. А что еще могло прийти в мой судорожно соображавший мозг? Ну, конечно, родимое «по кочану»… Он засмеялся и, увидев, что я совсем не смотрю в его сторону, мягко сказал: «Ладно, не будем об этом», за что я была ему весьма благодарна.
В начале десятого было уже довольно темно, и мама начала обрывать телефон. Узнав, что я в такое время и еще не дома, она просто пришла в ужас. Не за меня, отнюдь. За Ирвина. Как же бедняжка пойдет один домой? Но ему еще надо было к другу, поэтому домой он попадет еще очень нескоро. Мы долго не могли найти в темноте мой дом. Даже пару раз ломились в чужие, похожие. Но, в конце концов, таки нашли.
Хорошо, что пообедала тогда. Хоть я и не чувствовала голода, но тем не менее пробыть девять с половиной часов еще и без подкрепления… Так может только Ирвин. Он доверчиво мне признался, что сегодня он даже не пил…
Неужели же уже запала?
Отсидела почти спокойно свои пары (если можно сказать, что я сидела спокойно: прыгала как на иголках, написала самостоятельную по PR за пятнадцать минут и вылетела из аудитории). Прибежала домой. Время двенадцать, презентация новой правовой базы будет только в два. Я вообще-то не планировала возвращаться домой, но забытый телефон не оставил выбора. Я хотела посидеть с Ирвином в его аудитории, поболтать одну пару, поэтому, подхватив могильный, я поскакала в направлении сапог, но… квартирная хозяйка даже прикрикнула, чтобы я поела хоть чего-нибудь! (как хорошо, что она настояла. Если бы я знала, во сколько вернусь домой…) Сидели у Ирвина. Было здорово. Он на презентацию не собирался. Несколько парней-операторов были в том корпусе, настраивали проектор. Распрощались, но не навсегда (мы же договаривались гулять…). Презентация, как таковая, не состоялась: проектора не было, комп не работал, переходники все сгорели, мы посидели, послушали полчаса и нас отпустили. Узнав, что я уже свободна, Ирвин предложил продолжить общение у него. Согласилась. Я и сама подумывала как бы повежливее напроситься обратно?
Он надеялся уйти с работы пораньше. Часиков в пять и пойти со мной гулять. Но профессор Седер, обидевшись на весь мир, за испорченную презентацию, написал докладную на всех операторов… Было ужасно обидно и за парней и за Седера… Ирвину пришлось задержаться до семи. Я тоже осталась, мозолила глаза всем, кто к нам приходил. Народу меня увидело порядочно… И Ирвин со своей славой «холостяка», наверное, присел в лужу… Но он же первый начал!
В семь часов свободные и счастливые мы вышли из корпуса, это напомнило мне, помимо самого Ирвина, «Теорию несовместимости», действительно, университет вечером становится очень романтичным, на мою старинную мечту запереться в пустой аудитории с кофе и булочками, Ирвин сказал, что это вполне можно. Чем меня невероятно порадовал. Даже не тем, что это обязательно исполнится, а тем фактом, что это возможно, и он действительно хочет запереться со мной в пустой аудитории…
Ему позвонил лучший друг, и на десять назначил Ирвину встречу. Так что у нас с ним было три часа, если не считать тех шести, что мы просидели вместе на работе… С ужасом думаю о том, как же я могла ему надоесть. За весь-то день…
Пошарилась у него в ноуте, качнула музыки. А потом он мне заявил, мол, ты пошарилась, а когда его очередь шариться в Стэнли? Я ужасно смутилась, только представив, что он может там найти, а когда сказала, что там ничего еще толком и нет, он спросил, сколько у меня памяти и решил меня использовать, чтобы почистить свой ноут. У него памяти оказалось в два раза меньше, чем в Стэнли, к тому же он у меня, и правда, почти пустой.
Договорились, что я приду к нему на каких-нибудь выходных. Заодно, посмотрим какой-то фильм, который он давно хотел посмотреть, но делать это одному ему почему-то очень грустно.
Мы гуляли везде. Сначала поглядели его район. Выглядит он довольно опасным, на мой взгляд. Он показал мне свой дом, чтобы я нашла его без проблем, когда пойду в гости. На улице стремительно холодало, когда он увидел, как я дышу на руки, был вынужден взять меня за руку. Сначала он был теплым. А потом холодным, как я. И говорили обо всем. О его будущей семье, будущей жене, детях. Как минимум семерых. Но сначала о нежелательных детях, которых, по его мнению, нужно уничтожать, чтобы не портить жизнь им и их (беспутным) родителям. Тогда я сказала, что его жена, после парочки таких «нежелательных детей» вряд ли сможет родить ему семерых. На что он сказал, что его жена не должна быть «нагулявшейся». Со смешком посоветовала ему обратиться в ясли за такой женой. Он печально согласился. Мое справедливое негодование по поводу «сам девчонок портит, а себе хочет непорченую» он развеял одной фразой: «лично я никого не портил».
На днях он получил от меня строгий выговор с занесением в личное дело за то, что сказал что-то вроде: спать я хочу не очень, если бы там уже лежала хорошая девочка, то может и хотел бы больше. Вывел сегодня на нее же, недоумевая, что же в этом такого ужасного? Я не нашлась, что ответить и он решил мне помочь: «Только не говори, что никогда не пробовала». Пришлось нехотя ответить, что не пробовала. У него вырвалось резонное «почему?», на что я ответила первое, что пришло в голову. А что еще могло прийти в мой судорожно соображавший мозг? Ну, конечно, родимое «по кочану»… Он засмеялся и, увидев, что я совсем не смотрю в его сторону, мягко сказал: «Ладно, не будем об этом», за что я была ему весьма благодарна.
В начале десятого было уже довольно темно, и мама начала обрывать телефон. Узнав, что я в такое время и еще не дома, она просто пришла в ужас. Не за меня, отнюдь. За Ирвина. Как же бедняжка пойдет один домой? Но ему еще надо было к другу, поэтому домой он попадет еще очень нескоро. Мы долго не могли найти в темноте мой дом. Даже пару раз ломились в чужие, похожие. Но, в конце концов, таки нашли.
Хорошо, что пообедала тогда. Хоть я и не чувствовала голода, но тем не менее пробыть девять с половиной часов еще и без подкрепления… Так может только Ирвин. Он доверчиво мне признался, что сегодня он даже не пил…
Неужели же уже запала?
-
-
12.10.2010 в 17:09-
-
13.10.2010 в 12:36