В хорошей постели надо спать голым.
Теперь мне просто необходимо его увидеть! Разделить с ним его боль.
Сначала я подумала, что буду сейчас совсем некстати. Но он буквально умолял меня приехать. Хоть немного развеяться. Я ему нужна.
Похороны…
Я даже боюсь, каким раздавленным он мне предстанет. Хоронить любимого человека в закрытом гробу… Это так ужасно, что у меня разрывается сердце.
Бедняга глотает валидол пачками, а сердце болеть не прекращает. Он пытается держаться. Звонит мне, просит, чтобы я болтала о всякой чепухе, даже пробует смеяться. Любое неосторожное слово и он снова задыхается от рыданий. Я просто теряюсь. Будь я рядом, я бы его обняла. Но он далеко и молчать в трубку неловко. Когда он слышит, как я всхлипываю, сразу включается Старший Брат, и он берет с меня обещания, что я не буду больше плакать, не буду расстраиваться и вообще, не буду брать все это в голову.
Из головы разом выбило все мысли. Я даже не знаю, что мне ему сказать. Где-то на краю сознания всплывают только «Боже мой…», «как же так?..» и совсем уж неуместный в таких случаях «капец»…
Внезапно подумала, что мне действительно лучше держать себя в руках при нем. Потому что ему и так плохо, я должна быть сильнее, ведь если я заплачу, ему придется утешать меня, хотя я здесь вообще ни при чем. Сегодня он сказал, что если я тоже буду расстраиваться, он этого просто не вынесет. Он бодрится и делает вид, что все отлично, но я знаю как ему больно… Ох, как же так?
Сегодня я еду к нему. Он взял себя в руки настолько, что я думаю, теперь никто не увидит его слез. Он не будет плакать на глазах у родных. Он мужчина. Но я знаю, ему очень плохо.
Сначала я подумала, что буду сейчас совсем некстати. Но он буквально умолял меня приехать. Хоть немного развеяться. Я ему нужна.
Похороны…
Я даже боюсь, каким раздавленным он мне предстанет. Хоронить любимого человека в закрытом гробу… Это так ужасно, что у меня разрывается сердце.
Бедняга глотает валидол пачками, а сердце болеть не прекращает. Он пытается держаться. Звонит мне, просит, чтобы я болтала о всякой чепухе, даже пробует смеяться. Любое неосторожное слово и он снова задыхается от рыданий. Я просто теряюсь. Будь я рядом, я бы его обняла. Но он далеко и молчать в трубку неловко. Когда он слышит, как я всхлипываю, сразу включается Старший Брат, и он берет с меня обещания, что я не буду больше плакать, не буду расстраиваться и вообще, не буду брать все это в голову.
Из головы разом выбило все мысли. Я даже не знаю, что мне ему сказать. Где-то на краю сознания всплывают только «Боже мой…», «как же так?..» и совсем уж неуместный в таких случаях «капец»…
Внезапно подумала, что мне действительно лучше держать себя в руках при нем. Потому что ему и так плохо, я должна быть сильнее, ведь если я заплачу, ему придется утешать меня, хотя я здесь вообще ни при чем. Сегодня он сказал, что если я тоже буду расстраиваться, он этого просто не вынесет. Он бодрится и делает вид, что все отлично, но я знаю как ему больно… Ох, как же так?
Сегодня я еду к нему. Он взял себя в руки настолько, что я думаю, теперь никто не увидит его слез. Он не будет плакать на глазах у родных. Он мужчина. Но я знаю, ему очень плохо.