В хорошей постели надо спать голым.
Котяра молчал несколько дней, а закончилось его молчание смс-кой. Что-то вроде: позвони скорей, и в конце: мне очень плохо. Дурра. Со смешком подумала, что мальчику захотелось внимания, и почему-то долго не могла ему дозвониться. Когда я услышала в трубке его раздавленный басок, попыталась все-таки его как-то реанимировать, кажется, даже сказала что-то вроде: ну чего разнылся? И тогда он разревелся прямо в трубку. Пытался что-то рассказать сквозь слезы, но я так ничего и не поняла. Что-то случилось с его сестренкой и все.
Мне стало все понятно только из выпуска новостей. Его младшая сестренка поехала со знакомыми на машине подавать документы в университет. И уже под самым городом с микроавтобусом столкнулся КамАЗ. Шесть человек из девяти пассажиров машины погибло на месте. И его сестра тоже.
Он ничего не знал, звонил ей с самого утра. Трубку не брали. А потом ответил следователь. Мне даже страшно представить, что он испытал. Мой бедный, дорогой Котяра! Ему пришлось самому звонить домой и всех предупреждать. Родные съездили на опознание, хотя опознавать было уже нечего: людей буквально вырезали из раздавленного нутра машины, у малышки даже лица не осталось.
Он причитал, что должен был поехать с ней, в другой день, но она почему-то его не дождалась, а теперь…
Всю ночь меня трясло как в лихорадке. Может от холода, а может от ужасных картин, стоящих перед глазами: смятая машина, человеческие останки на обочине и дорога в крови. Крови было столько, что казалось, ее лили ведрами.
Плакала весь вчерашний вечер. От жалости к шестнадцатилетней девчонке, к людям, погибшим вместе с ней, к ее матери, которая если и сможет это пережить, то окончательно не оправится никогда. Ну и конечно от жалости к Котяре. Он своим комплексом старшего брата закорит себя до смерти. Постоянно будет думать, что он должен был погибнуть, не она; что если бы он был с ней, ничего бы не случилось; что он обязан был заботиться о ней.
А потом он мне приснился. Печальный, он бродил по каким-то руинам…
Мне стало все понятно только из выпуска новостей. Его младшая сестренка поехала со знакомыми на машине подавать документы в университет. И уже под самым городом с микроавтобусом столкнулся КамАЗ. Шесть человек из девяти пассажиров машины погибло на месте. И его сестра тоже.
Он ничего не знал, звонил ей с самого утра. Трубку не брали. А потом ответил следователь. Мне даже страшно представить, что он испытал. Мой бедный, дорогой Котяра! Ему пришлось самому звонить домой и всех предупреждать. Родные съездили на опознание, хотя опознавать было уже нечего: людей буквально вырезали из раздавленного нутра машины, у малышки даже лица не осталось.
Он причитал, что должен был поехать с ней, в другой день, но она почему-то его не дождалась, а теперь…
Всю ночь меня трясло как в лихорадке. Может от холода, а может от ужасных картин, стоящих перед глазами: смятая машина, человеческие останки на обочине и дорога в крови. Крови было столько, что казалось, ее лили ведрами.
Плакала весь вчерашний вечер. От жалости к шестнадцатилетней девчонке, к людям, погибшим вместе с ней, к ее матери, которая если и сможет это пережить, то окончательно не оправится никогда. Ну и конечно от жалости к Котяре. Он своим комплексом старшего брата закорит себя до смерти. Постоянно будет думать, что он должен был погибнуть, не она; что если бы он был с ней, ничего бы не случилось; что он обязан был заботиться о ней.
А потом он мне приснился. Печальный, он бродил по каким-то руинам…