Кроме всего прочего, на мои плечи взвалилась тяжкая ноша классного руководства. Сказать, что мои дети от меня в восторге, было бы преувеличением. На мой взгляд, они меня вообще ни во что не ставят. По крайней мере, большинство из них. Стоит также упомянуть, что группа моя сугубо мужская. Некоторые наоборот, приходят в мой кабинет и любят заводить какие-нибудь беседы. Один из таких ребят – Илья.
Я не знаю, где его мама, а спрашивать мне неловко. Знаю только, что живет он с отцом, мачехой и младшим братом, которого ненавидит, потому что оба они обладают длинной шевелюрой, а мачеха всегда ругается на волосы в сливе ванной, Илья же утверждает, что никогда их там не оставляет. Кроме того, в прошлом семестре он пережил тяжелое предательство друга и сейчас совершенно один. Иногда мне с ним сложно и я обижаюсь на его резкости и юношескую недалекость, но всякий раз стараюсь быть рядом, когда это необходимо.
- Хотите попробовать финские конфетки? – предлагает однажды он. – Мне привезли.
- Конечно, хочу! – загораются мои глаза жутким огнем, обозначающим, что кто-то поблизости упомянул мою любимую страну.
Он протягивает мне длинненький цилиндрик, обсыпанный сахаром, и я незамедлительно откусываю половину. На вкус оказывается как очень концентрированная аптечная сладость, с таким бешеным содержанием корня солодки, что подводит челюсть от излишней приторности и травяного вкуса.
С лицом, больше напоминающим печеное яблочко, мужественно доедаю подношение, но внутри все так и содрогается от противности. И тут в кабинет заваливает Федос с другом.
- Хотите попробовать финские конфетки? – спрашиваю их я.
- О, давай! – не подозревают о подвохе они. – Они что, кислые? – или все-таки подозревают.
- Не-ет.
Они раскусывают ее пополам и начинают жевать. А я достаю телефон, включаю камеру и готовлюсь снимать фото для потомков. Они матерятся так, что слышит, по-моему, весь коридор.
Сама я больше эти конфетки не ем, а подобные опыты на ребятах проводила еще пару раз, накапливая, таким образом, самые крутые выражения лица.