Владислав Крапивин. "Гуси-гуси, га-га-га..."
"А разве ты в кошмаре? Ты вроде уже привык..."
"Ага! Как повешенный, - вспомнил Корнелий одну из шуточек Рибалтера. - Он тоже привыкает: сперва дергается, а потом висит спокойно..."


Все началось с "Журавленок и молнии", не помню, как она оказалась у меня в читалке, но я была потрясена этим автором. Стыдно сказать, я никогда о нем не слышала.
А потом я наткнулась на это. Не знаю, чем меня зацепило название, но когда на меня свалилась литературная хандра, я не нашла ничего лучше, чем открыть эту книгу.
Начиналось все как у Брэдбери в его "451 градус по Фаренгейту" - та же антиутопия, иллюзия счастья и постоянства для всех, обычный обыватель, с не очень счастливой, но очень надежной действительностью. Разве что вселенная здесь не настолько беспросветна, напоминает все это что-то такое очень советское: везде царит порядок, люди довольны, всем по потребностям.
И вдруг резко начинается экшн. Героя выбивают из привычной колеи, ставя всю его умиротворенную жизнь с ног на голову. И под давлением новых обстоятельств мы наблюдаем за резким внутренним ростом героя - из неудачника-тюфяка он быстро преображается в похудевшего от переживаний (не только о себе) смелого самоотверженного Героя. Как в достопамятном аниме "Ergo Proxy", где главный герой пухлый и неуклюжий с каждой серией вспоминает что-то о себе, очень важное, превращаясь в итоге в бога, стершего себе память и мечтающего жить как все.

Он никогда не понимал тех, кто умилялся школьными годами. Что в них, этих годах? Обиды, унижения, страх перед плохой отметкой, "трясучка" перед экзаменами, полное бесправие в жизни. И смутная, полустертая, но не исчезающая насовсем память о предательстве из-за вечной своей трусости.

А потом все становится как в "Черновике" Лукьяненко. Когда кажется, что выхода уже нет, открываются проходы в иные миры, лучше, светлее, чище, трава зеленее, и Луга...
Гуси-гуси, га-га-га
Улетайте на луга...
Дети, к которым невольно привязывается наш главный герой, ощутивший внезапно всю тяжесть отцовского инстинкта, эти дети - суть что-то невообразимое. Они совсем не похожи на детей, это тихие, рассудительные взрослые, которые куда мудрее настоящих взрослых - а что? Жизнь заставила. Лишь иногда они позволяют себе одинокую детскую надежду. О Лугах. О лучшем мире, куда им никогда не попасть, но так хотелось бы!

Он сел на корточки, положил пистолет на колени. Вскинул глаза.
- Сколько всего люди напридумывали, чтобы убивать друг друга. Да? Смотрите, даже красиво. - Он провел пальцем по пластмассовому узору на рукоятке.


Я люблю концовки Крапивина, когда все нагнетено до такой степени, что ты понимаешь, каков будет исход. Он никогда не говорит открытым текстом: "Он упал и был убит". И тебе остается маленькая лазейка, чтобы думать, лежа по ночам в кровати, что герой остался жив, он где-то там во глубине Великого кристалла.