Утро начинается с совершенно шизанутого будильника. Как можно под него просыпаться, я недоумеваю до сих пор. Раньше меня подбрасывало до потолка, а сейчас нормально, могу даже не проснуться, если знаю, что он заведен не для меня.
- Иди умывайся, - буркает Дима.
- Нет ты, - улыбаюсь я и обнимаю его крепко-крепко.
- Ты! – выпихивает он меня за пределы нашей узенькой кровати.
- Нет! – рявкаю я, клещом вцепляясь в его руку.
В итоге он подрывается, поняв, что бороться с моей утренней ленью невозможно, и бежит в ванну.
- Вставай! – продолжает нудеть он через десять минут.
- Надо не так, - наставительно объясняю я. – Надо говорить: «Вставай, Катюша!» и гладить меня по ноге.
- Вставай, - цапает ледяной рукой меня за икру.
- А где «Катюша»? – не сдаюсь я.
Он приподнимает край одеяла и заглядывает:
- Катюша, ты где?

Пока он заводит папину машину и подкачивает колеса, я открываю ворота и стою между ними, согреваясь в лучах утреннего солнца. Из открытого нутра машины поет радио, я притопываю в такт и верчу попой – в такое время на нашей улице редко кого можно встретить – и потому ничуть не стесняюсь. Дима хмуро выглядывает из-за машины и улыбается:
- Что это ты делаешь?
- Танцевашки! Как сказал кто-то умный: «День, прожитый без танца, прожит зря»! Присоединяйся.
Он смеется, но от предложения отказывается.
Приятно, когда можешь поднять настроение человеку, просто ведя себя как идиот.

Завтра госэкзамен на моем транслейтор-курсе и я очень сильно переживаю. Мне нужно много чего выучить сегодня, что я и собираюсь сделать.