Сегодняшнее утро началось как-то прекрасно. Почему-то я с самого утра знала, что теперь все точно будет хорошо, причем я совершенно не была уверена - с Димой или без него. Грустные Fleur заиграли жизнеутверждающее "Вальсоутро", под него так здорово просыпаться. Мы с котом синхронно потянулись, отправились в ванну, поделали зарядку, потом в душ. Почистили котячьи лоточки, позавтракали, кто кофе, а кто и вареным яйцом с печенью. Причесались, оделись и пошли на работу. Кота пустили только до дверей, а я пошлепала дальше.
На работе коллеги обсудили мою личную жизнь и подсказали, что делать. Причем, расписали Димины поступки так, что мне стало все намного понятнее и план действий набросался вполне выполнимый и адекватный. Поэтому решено было действовать.
С тех пор я больше не плачу. Меланхолия утомляет.
По плану мне надо было открыть депозит у Димы. Поэтому я жизнерадостно скачу в банк между работой и учебой. В одном из домов, мимо которых я прохожу, дядька моет окно на первом этаже. Ух ты, думаю я, интересно, это его жена попросила в силу его длинных, везде дотягивающихся рук и ее боязни высоты или он просто одинокий мужчина, а окна мыть надо... На этом мои мысли обрываются, потому что к дядьке сзади подходит еще один дядька. С шуруповертом. И они на пару наводят красоту.
- Мдэ, - хмыкает Винсент. - Счастливая гейская семья. Просто идиллия.

Я смотрю на Диму так испытующе, что даже забываю поздороваться. И даже когда он с каменным, и оттого каким-то неестественным лицом, говорит мне "привет", я не отвечаю. Смотрю очень внимательно, отмечая малейшие изменения в любимом лице.
Я балуюсь, разговариваю, трогаю невзначай его руку, протягиваю ему сникерс, чтобы перекусил, а то "опять же засидишься допоздна", а он настолько контролирует себя, что его лицо совершенно неподвижно.
Тогда я замечаю на его столе баночку с каким-то жиром, в который окунают пальцы, чтобы удобнее было листать бумаги.
- О, ты этим пользуешься? - но вижу, что содержимое совсем не тронуто.
- Нет, - осторожно отвечает он, - не люблю такое.
- Дай посмотреть!
Он доверчиво дает. Я тут же залажу туда пальцами. Основная масса достаточно твердая, а наверху почему-то жиденькая, и в это жидкое я тут же вляпываюсь. Невозмутимо смотрю по сторонам, думая, обо что можно вытереться, и не найдя ничего подходящего, просто обмазываю все прямо об стол.
- Катя!
Димино лицо дрожит и дергается, как будто он силится улыбнуться, но вместо этого сейчас заплачет. Я с интересом наблюдаю это, пока он пытается справиться с собой. Он быстро отрывает кусок кассовой ленты, давая мне вытереть руки и стол, я умираю от смеха, пока убираю все жирные следы со стола, мне все это кажется ужасно забавным.
- Ты работаешь в субботу?
- Да.
- А до скольки? Только точно!
- Зачем тебе? - настораживается Дима.
- Надо.
Мы препираемся еще некоторое время, пока я выясняю все, что мне нужно.
- А тебе неинтересно, зачем я все это выпытывала?
- Теперь уже нет, - делает незаинтересованный вид он.
- Тогда пока, - машу я рукой.

"Что там с субботой-то?" - приходит мне сообщение через десять минут.
"Тебе же неинтересно было", - издеваюсь я. И больше меня ни о чем не спрашивают.