Простите, но простыня.

Утром написал внезапный Ляо. И так агрессивно зазывал к себе, что я решила дать ему последний шанс – зайти за мной на работу. Он был совсем не против.
Стоит ли говорить о том, что весь день я был как на иголках? К тому же работы почти не было, и мы маялись от безделья. Все-таки я большая трусишка.
- Rabbit Heart.
- Спасибо, Винсент. Без тебя бы мне ни за что не найти себе определения.
Да, трусишка. Не знаю, о чем я думала вообще. И думала ли.
Так ровно в пять за мной зашел Ляо. Да не один, а с прелестной Тай, и повели меня в такие места, где я вообще никогда не бывала, хотя живу в этом городе пятый год. Кажется, вот только что ты был в центре города, везде знакомые места и вдруг оказываешься словно на глухой окраине, непривлекательного вида дома и люди, будто где-то незаметно для себя ты пересек какую-то границу – портал между двумя этими мирами.
На подъездной двери было гордо выведено мелом «Парковая, 10», чтобы никто не заблудился, видимо. Я всегда думала, что превзойти по грязи мой родной подъезд не сможет ни один подъезд на свете. Я ошибалась. Очень даже может. Наверное, все общежития одинаковые.
Мы зашли и сразу же оказались на кухне (она же прихожая, она же туалет). А еще там был дражайший Снег. И сожитель Ляо. Совершенно неадекватный. Он сначала буянил, но его вскоре успокоили. Единственная комната была катастрофически единственной – два на три метра, а в углу притаилась «очень интимная ванная» за пластиковой шторкой.
Мне выделили барский стул возле ванной, а остальные расселись кто на чем – Сожитель уснул на импровизированной кровати, к нему присели Тай и Снег, а сам Ляо сел на усилитель для гитары.
До сих пор, как бы я над собой ни работала, что бы я себе ни внушала, я все равно не могу понять, как некоторые люди могут меня любить. Даже не любить, как я могу кому-то нравиться? У меня есть глаза, и я смотрю в зеркало. И дело даже не во внешности, дело в заискивающем взгляде, ссутуленных плечах, неестественно вытянутой шее, тонких злых губах… Поэтому иногда мне кажется, что я нахожусь в огромном театре мерзкого трагифарса, где все делают вид, что я что-то для них значу, мое мнение важно и вообще им приятно меня видеть. Шепчут: раскройся, доверься, чтобы нам было чем тебя добить, когда ты оступишься и упадешь.
Видя, как Ляо постоянно поглядывает на меня, я не могу понять, что ему от меня нужно, чего он ждет – поощрения? Одобрения? Глупых улыбок? И, чувствуя себя донельзя глупо, неизменно отвожу глаза.
Он говорит поистине ужасные вещи. Хотя не столько ужасные, сколько неуместные. Как трахался с какой-то девицей прямо на проезжей части. В этот момент подает голос спящий Сожитель:
- Вот зачем ты это говоришь?
И я бесконечно с ним солидарна. Пусть он даже не в курсе кто на кого хочет произвести впечатление, он просто знает, что при других людях говорить не следует.
Ну, и конечно, шоу дня.
- Мне так нравится, как ты краснеешь, - смеется Ляо.
Я мгновенно заливаюсь краской, не столько от пошлятины, которая ручейком льется с его губ, сколько от этих слов. Это, конечно, очень здорово, когда можешь доставить хоть какую-никакую радость людям, но…
Раньше мне казалось, что во мне такого, что может понравиться таким людям, как Снег, Тай, Ляо? Они думают, что я очень хорошая девочка, мамина дочка, послушная, никогда не нарушающая правил. Это ново для них, но что с того? Посмотреть раз, посмотреть другой – вот диво заморское! И что дальше? Любая вещь, когда смотришь на нее долго, приедается.
Они ко мне привыкнут. Или я привыкну к ним, став такой же.
Как хорошо, что там были Снег и Тай. Они были прелестны, я их обожала.
Поделилась со всеми апельсином, завалявшимся в сумке и, по сути, бывшим моим сегодняшним обедом. По дороге Ляо обсмеял мое стремление к повсеместному порядку и чистоте. Не со зла, конечно, просто удивлялся.
На улице стремительно темнело, мне нужно было срочно вымыть голову и уложиться, чтобы лечь пораньше, чтобы не проспать на работу, я решительно заявила, что иду домой. Ляо расстроился: «Я так и знал, что тебе будет скучно…», я молчала и качала головой. А что тут скажешь? Я с удовольствием посидела бы еще, но грязная голова не ждет? Нет, не могу я такое молодому человеку сказать.
Мы толкались в темной прихожей, я одевалась, а Ляо просто стоял рядом. Я оделась и крепко прижалась к подошедшему Снегу. Он молчал, но все видел, все знал и все понимал. Рядом стоял жаждущий объятий Ляо, а мы со Снегом не могли отлепиться друг от друга. И было в этом что-то настолько нежное и нужное, что у меня ком застрял в горле, так я его любила в тот момент.
О моих отношениях с ночным городом я уже рассказывала – опять то же самое внезапное чувство, когда с задворок ты вдруг выходишь прямо на одну из центральных улиц и темнота кругом. Темнота. Пустота. И никого. Ты один на целом свете.
Я даже не запомнила дорогу, ибо туда я больше не пойду никогда. Встречаться с Ляо на нейтральной территории – всегда пожалуйста. Но то место произвело на меня ужасающе гнетущее впечатление. С моим комплексом уюта и порядка жить там просто невозможно. И от мысли, что там ютится Ляо со своим Сожителем, мне сводит внутренности жуткой судорогой.