Работа сегодня кипела даже больше обычного. Было заказано несколько тортов и большие партии выпечки. Поэтому вся кухня ходила ходуном с самого утра. Кондитеры носились торпедами из одного угла в другой, от холодильника к столам, от столов к плитам и обратно. Все, кроме Свена, конечно, которого не могла выбить из его заторможенной колеи какая-то спешка. Зато с ним исправно сталкивались все, кому не лень. Проследить его нелинейную траекторию было практически невозможно, поэтому падали ножи, рассыпалась мука, выливался тягучий сироп. Люка отругали за нерасторопность, и он носился чуть ли не быстрее всех, постоянно оказываясь в разных концах кухни.
А вот в кафе, как обычно практически никого не было.
Мадлен заглянула ближе к вечеру.
- Заказ? – внимательно взглянул на нее Сорен.
- Нет, - покачала головой она. – Просто там посетитель…
- Не может определиться? – хмыкает Окинава, проходящий мимо.
- Он сидит там уже несколько часов и пьет зеленый чай. А когда я подошла к нему, узнать, чего бы он хотел, сказал, что пришел увидеть главного кондитера.
- Хм, - Сорен задумчиво потер лоб рукой, оставляя мучной след. – Что ж, отвлекусь на секунду. Люк, крем остается на тебя.
- Да, сэр, - кивнул тот, набирая яйца из холодильника.
Кафе было совершенно пусто, лишь за столиком у окна сидел спиной к залу один человек.
Сорен уже открыл было рот для приветствия, да так и остался стоять, широко распахнув глаза.
- Клод? – наконец, выдохнул он.
- Не ожидал? – сказали улыбающиеся губы.
- Что ты здесь делаешь? В этом кафе, в этом городе?
- Ты не поверишь, приехал домой. Захотел тебя увидеть.
- Дома у тебя здесь больше нет, - в голосе Сорена зазвучала явная угроза. – А я видеть тебя не хочу. Уходи туда, откуда пришел.
- Как мама?
- А то ты не знаешь. Она болела. Я писал тебе, а ты даже не соизволил приехать.
- Выходит, ты теперь один? Не приютишь меня, пока я подыскиваю жилье и работу? – глаза Клода стали серьезными.
- Ах, вот как? Значит, теперь ты решил остаться? – повысил голос Сорен. - Нет. Убирайся из моего кафе и из моей жизни. Знать тебя не желаю!
Он влетел обратно на кухню, срывая с себя фартук по дороге. Все взгляды обратились на него.
- Работать! – рявкнул он, проскользнув к черному ходу.
На улице темнело, и было по-осеннему сыро. Черными пятнами выделялись мусорные баки, где-то вдалеке громко орали кошки. Сорен вздохнул и оперся спиной о стену. Ведь бросил же, тоскливо подумалось ему, когда он прикуривал одинокую сигарету, лежавшую в кармане «на черный день».
- Просто чернее некуда, - хмыкнул он, затягиваясь.