Все шло своим чередом. Река уже была холодной, купаться нельзя, да и полноводная слишком. Поэтому мы загорали прямо на картофельном поле, притаптывая картофельные кусты.
- Пропала картошка, - вздыхает бабушка. А нам и не стыдно.
За забором у соседей росли гигантские плантации конопли в полтора человеческих роста высотой. Иногда мы с мамой выходили прогуляться до песчаного карьера, собрать Курильского чая. Нам был не против составить компанию соседский пес Браун, кличка которого была мгновенно преобразована мною в Роберта Браунинга. На самом деле, Браунинг был совершенно крышесносным красавцем. И дело не в том, что он здоровый или породистый (он-то как раз совсем даже и не породистый). Он был невероятно спокойным и ласковым. Стоило нам только выйти за калитку и сесть на лавочку, он уже тут как тут, положит голову на колени и пускает слюни. Я угощала его печеньем. И все равно опасалась – все-таки чужая собака. Поэтому когда он лез понюхать мои ладошки, я прятали их за спиной, и цитировала Фрекен Бок из мультика про Карлсона:
- Не надо… Я вас боюсь…
Только мы дорвались до солнца, как сгорели практически до углей. У нас-то лето кончилось в июле, да и загорать нам особо негде, а там благодать. К вечеру я превратилась в один сплошной горчичник, бабушка без всякой задней мысли предлагает:
- Может, вазелинчиком намажем?
Винсент в ответ встал в позу и авторитетно заявил:
- Вазелин мажут не туда!
Я гневно зыркнула на эту наглую морду и поспешно сказала бабушке:
- Нет, спасибо, мы лучше сметанкой…
В кровати лежать было возможно только на боку и то недолго, поэтому я вертелась юлой, а рядом мама, мы спали вместе. Под пуховым одеялом жарко, вытащишь одну руку – холодно. Наконец, мне все надоело, и я полезла через мамины ноги на свободу.
- Ты куда? – сонно тянет она.
- На диван.