На первой паре Басиста не было. Поэтому мы с Сергеем затусили вдвоем. Как же я все-таки люблю своих парней. Иногда кажется, что кроме Басиста ну никто не нужен и шли бы Антон с Сергеем лесом, но в такие дни как сегодня, я словно вижу их с новых сторон.
Сергей не красивый. И не обаятельный. Он совершенно никакой. Серый. Но единственное, что в нем есть прекрасного – это конечно глаза. Только он их не всем показывает. Даже сегодня, разговаривая со мной, но не смотрит на меня, а только перед собой, иногда поглядывая: слушаю я или нет? И чаще они у него закрыты. Он словно не видит необходимости смотреть куда-либо, когда говорит.
Теперь конкретнее о самих глазах. Разрез обычный, ровный, без изъянов и грустных скосов. Ресницы густые, длинные и завитые, как у девочки, светлые, правда. И цвет. Во-первых, радужка закрашена неравномерно, у самого края она глубокого синего без примесей цвета, но по мере приближения к зрачку светлеет практически до белого и поэтому зрачок контрастно выделяется. Во-вторых, синие глаза в зависимости от настроения или освещения всегда кажутся то серыми, то еще какими-нибудь. Но не в этом случае. Я люблю говорить то, что думаю, и иногда когда Сергей начинает нудеть о чем-то, яростно глядя на меня и в кои-то веки не пряча взгляд, я отрезаю одним махом: «У тебя такие красивые глаза!». И все. Вся его нудня тут же заканчивается, он смущается, отворачивается, машет на меня рукой, мол, говорить ей что-то просто бессмысленно.
Так что я влюблена в его глаза. Отдельно от хозяина.
После школы мы зашли к Басисту, который все-таки пришел на пары. Хочу завтра взять его с собой в качестве злодея-консультанта. Как всегда валялись на его диване, он играл свои наброски и в каждой песне одно и то же: она была для него всем, а он для нее – никем. Как бесконечный призыв – вот чего он хочет от жизни. И это совершенно обратный нашему случай.
В университете мимо пробегал Паж, пока я сидела возле аудитории и грелась на солнышке.
- Привет, Паж, - кричу я ему вслед и тут же завожу совершенно по-дурацки: - И что, ты меня даже не обнимешь?
Он, конечно, тут же бросает все свои дела, подбегает и надолго заключает меня в свои тиски. Садится рядом, расспрашивает, рассказывает.
Он почему-то решает залезть в мою личную жизнь и разведать обстановку по поводу «мальчика», я сдержанно его отшиваю, но он не обижается, а подхватывает:
- Слушай, у меня же даже номера твоего нет…
Я называю свои цифры.
- Ну вот, теперь если что буду звать тебя куда-нибудь. Ты же любишь веселенькие мероприятия?
- С чего это ты взял? – удивленно приподнимаю брови.
- А, понял, никуда никогда тебя звать не буду! – сдаваясь, поднимает ладони он. Прощается и убегает.
А еще он меня удивил. Заглянул в мою читалку: «Что читаешь? А, я читал». Я, конечно, заранее знаю, что подобное он вряд ли стал бы читать и бросаю: «Да? Ну и о чем же там?». И самое смешное – он рассказывает.
- Стоп-стоп-стоп! – кричу я. – Я до этого места еще не дочитала, поэтому молчи, пожалуйста, я тебе верю!
Он с удовлетворенным видом улыбается:
- Хотела меня на слабо развести?
- Но это же сложно, - недоумеваю я. – Тяжеловатый язык, дебри богословия, трудно запоминающиеся имена и прочее…
- Ну, мне тяжелым изложение не показалось, а сам роман я читал из теологических соображений. И все эти течения и разветвления католической веры для меня очень интересны и я в них разбираюсь.
- Удивил. В самое сердце.
- Я вообще читать люблю, а не только девчонок по сцене таскать, если что, - смеется он.