Нельзя сказать, что я была когда-то фанаткой Битлз. Нет. Никогда ей не была. От них фанатела моя мама и я прекрасно это знала.
Я старательно знала такие шедевры как “Yesterday”, “Girl” и “Michele”, и уважала этих четверых парней, сумевших перевернуть Англию, да и весь мир, пожалуй. Но и только.
И теперь мне в руки попала эта книга. Это было нечто не просто великое. Величайшее. Я проглотила ее за несколько присестов, потому что оторваться от нее не представлялось возможным, по крайней мере, для меня. Ритм, слог – это не просто биография, это, прежде всего, художественное произведение.
Ну, и конечно, мистика. Мистика была повсюду. Она кралась за героями по пятам, притаившись, подглядывала из-за угла, окутывала плотной дымкой все повествование.
читать дальшеДжон, подавшись вперед, сказал Полу в самое ухо:
- Запомни, мальчик. Каким бы ты виртуозом ни был, ты - второй. Понял? Второй!
Пол поспешно кивнул. Он понял, что Джон Леннон никому не позволит перехватить в группе лидерство. Что это, возможно, беспокоит его даже больше, чем качество игры и успех команды.
Внезапно Пола охватило странное чувство. То, которое французы называют "дежа вю". Он отчетливо вспомнил, что уже сидел вот так на скамеечке машины для перевозки покойников, и кто-то шипел ему в ухо: "...Ты второй.
Понял? Второй!.." Или ему это когда-то снилось?..
[…]
- Что ж, малютка, - обратился Джон к Джорджу, ладонью стирая помаду со своих щек и губ, - ты принят. Хотя, тебе и следовало бы сперва чуть-чуть подрасти...
Белобрысая девица быстро закивала головой, подтверждая истинность слов Джона. А тот закончил:
- Но так и быть. Будешь пятым.
- Нет, - загадочно улыбаясь, покачал головой Джордж, - я буду третьим, только третьим.
- Не понял? - удивился Джон.
- Я всегда третий. Однажды, лет пяти, я спросил папашу Харольда, почему у меня никогда не бывает новых ботинок и костюмов, и он сказал мне: "Ты - третий, Джордж. Заруби себе это на носу".
[…]
- Да-а, - Ринго восхищенно смотрел на деда. - А я скоро тоже кем-нибудь стану. Вот увидишь, кем-нибудь великим. Например, в оркестре буду играть. Первую скрипку.
- Да ведь ты скрипку-то и в руках не держал!
- Ну и что?! Я уже на барабанах почти научился!
- На барабанах только шовинисты стучат! А первая скрипка, это, брат, совсем другое. Первым, брат, стать не просто. - Он оценивающе оглядел внука, и, не найдя ничего великого в его тщедушном теле и носатом лице, сказал
сокрушенно, но честно:
- Нет, сынок. Первым - не будешь.
- А вторым?
- Никогда.
- Ну, а третьим?
- Ни за что! - разошелся дед и даже ударил кулаком по столу. - Долой шовинизм!
- И что, даже четвертым? - чуть не плакал Ринго.
- Ну ладно, Бог с тобой. Будешь, - смилостивился дед. - Четвертым - будешь...
Итак, о названии.
Среди прочей болтовни всплыл и вопрос о названии.
- Слушайте, - предложил Стюарт, - может быть, хватит уже нам называться так по-идиотски? Ведь никого из "Куорри Бенк Скул" среди нас уже давно нет.
- Это точно! - подхватил Джон. - Название надо новое. Только какое?
- Давайте, назовемся "Ливерпульские звезды", - предложил Пол мечтательно, но Сатклифф сморщился, словно откусил лимон, а остальные засмеялись и заулюлюкали.
- Да-а, мальчик, - протянул Джон. - С таким названием не рок-н-ролл играть, а опереточные арии петь. В доме для престарелых.
- Придумайте лучше, - обиделся Пол и стал с безразличным видом терзать бас-гитару Стью.
- "Большой Джон и Морские Волки" - изрек Леннон, не страдающий избытком
скромности.
- Не "большой", а "длинный", - заметил великовозрастный Томми Мур, ревниво относящийся к статусу самого взрослого из них.
- Но почему "Морские Волки"? - оторопел Стюарт.
- Красиво, - объяснил Джон. - И вы все оденете тельняшки.
- Но сейчас у нас нет тельняшек, - мстительно заметил Пол, не выдержав. - Белые рубашки и "Морские волки" как-то, между прочим, не сочетаются...
Тут, внезапно выйдя из медитативного оцепенения, подал голос Джордж:
- Тогда - "Лунные собаки".
- О, нет! - возвел глаза к небу Джон. - Этот бойскаут сведет меня в могилу...
- А что? - заступился Стюарт. - Как минимум, оригинально. Только лучше уж не "лунные", а "серебряные". - И он объявил, подражая интонациям эстрадного конферансье. - Итак, леди и джентельмены, сейчас для вас будут
выть знаменитые ливерпульские "Серебряные..."
- "...козявки", - все так же отрешенно закончил за него Джордж.
Стью осекся.
- Козявки? - переспросил он. - Почему козявки? Если ты это о себе, то, возможно, ты и прав...
- Классно, Стью! - с горящими от возбуждения глазами перебил его Джон. - "Жуки"! И к черту "серебрянные". "Жуки", и все тут! "Beetles". Хотя нет, лучше через "Эй", от слова "бит"! Да! - он огляделся с видом человека,
внимающего глас свыше. - Открою вам. Как-то привиделся мне человек, который вышел из объятого пламенем пирога и сказал: "Отныне имя вам - "Beаtles", и писаться это будет через "Эй""!..
Все довольно заржали. Странный юмор Джона всегда имел успех в этой странной компании.
Популярность имела массу приятных сторон.
- Мне кажется, я перетрахал уже весь Ливерпуль, - выдал как-то Пол.
- Половину, - ревниво не согласился с ним Джон.
- Скорее треть, - прикинув в уме, поправил Джордж.
Они уставились на Ринго, ожидая, что тот скажет: "Четверть". Но он, как всегда, оставался коллективистом:
- Скажем так, друзья-приятели. Вместе мы уж точно перетрахали его весь.
- Даже обидно, - задумчиво сказал Пол. - Так хотелось встретить нормальную девчонку... Чтобы она не лезла к тебе сама...
- Вроде Дороти, - с невинным видом напомнил Джордж.
- Дороти лезла, - возразил Пол.
- Бремя славы следует нести стойко, - отечески похлопал его по плечу Джон. - Думаешь, мне легко скрывать, что я женат?
- У тебя получается, - похвалил его Джордж.
[…]
- Ринго все перепутал, - сказал он неожиданно мрачно. - Это не мы трахнули весь Ливерпуль, это нас трахает вся Англия. А если дело пойдет так и дальше, нас трахнет весь мир.
- Не надо трагедий, - бодро возразил Джон. - Ты знаешь, где сейчас Ринго с Джорджем?
- Где?
- На балконе. Мы пели там "She Loves You", а тысяч пять девчонок внизу подпевали нам - "Йе-йе-йе!.." Знаешь, как негры кричат в своих церквях?.. И все они нас хотели, я видел!
- Я не могу так больше! - внезапно закричал Пол и заколотил кулаком в стену. - Мне это снится! Этого не должно быть!!!
Но когда в истории появился девятилетний мальчик Марк Чапман, я со всей фатальность осознала – это начало конца…
Не могу не упомянуть также такого человека как некий Стюарт Сатклифф. Сатклифф был близким другом Леннона, они вместе учились в школе искусств.
- Запомни, - угрожающе сказал Джон, - Стью для меня - больше, чем брат. И если кто-то позволит себе в моем присутствии говорить дурно о нем или о его матери...
Он одно время играл в Битлз на басу, но довольно посредственно, зато рисовал он поистине великолепно, он был призером в конкурсе художников и на грант от победы купил первую бас-гитару Битлз, которую впоследствии подарил Полу Маккартни.
Стюарт Сатклифф был не только удивительно одаренным мальчиком, но и редкостным интеллектуалом.
Он единственный из знакомых Джона жил, как настоящий художник, в тесной, заляпанной краской студии в доме на Гамбьер-Террас. "Нельзя рисовать настоящие картины и нежиться при этом под крылышком у мамочки", -
декларировал он.
Стюарт Сатклифф погиб в возрасте двадцати двух лет. Это стало большим ударом для всех Битлз, особенно для Леннона.
- Стюарт Сатклифф умер. Позавчера.
- Умер? - не поверил своим ушам Джон.
- Кровоизлияние в мозг.
- О-о!.. - Джон со стоном повалился на каменный пол.
"Позавчера..." - Пол почувствовал холод в груди, и ощущение реальности начало покидать его. - "Позавчера. Как раз, когда мы решили..."
Сквозь розовую дымку он увидел, как Клаус и бледная заплаканная Астрид кинулись к Джону, чтобы поддержать его. Милли Сатклифф уткнулась в грудь, стоявшего, как столб, Джорджа. А Пит, который, как будто бы, всегда
недолюбливал Стюарта, закрыл лицо руками и зарыдал.
Джон был без сознания.
Рыдала розово звезда в твоих ушах,
Цвела пунцово на груди твоей пучина,
Покоилась бело Бескрайность на плечах,
И умирал черно у ног твоих Мужчина.
Цвела пунцово на груди твоей пучина,
Покоилась бело Бескрайность на плечах,
И умирал черно у ног твоих Мужчина.
P.S. "Girl" Джона выжимала слезу даже из самых толстокожих, и Пол с ревностью убедился, что не он один в "Битлз" умеет писать лирические баллады.
Его ответным ходом стала песня "Drive my car". Пол, просто-напросто, зарифмовал выдуманную историю и положил ее на жесткий рок-н-ролльный мотив. История звучала так:
"Я познакомился с классной девчонкой и спросил ее: "Кем ты хочешь стать?" "А что, разве не видно? - спросила она. - Конечно, звездой. И, между прочим, ты можешь помочь мне". "Чем?" - удивился я. "Будь моим личным
шофером... Ну и, может быть, еще любовником..." Я задумался. "Последнее мне нравится... А вот насчет первого... Я вполне доволен своей работой". "Да?! - возмутилась она. - Это так похоже на вас, мужчин: вкалывать за гроши и быть
довольными!.. То, что я предлагаю - намного интереснее".
Я подумал, подумал и согласился. "Ладно, - сказал я. - Я готов. Когда приступать?" "Ты знаешь, дорогой, - замялась она. - Вообще-то у меня пока что нет машины... Но зато уже есть водитель!..""
Впервые песня "Битлз" представляла из себя законченную новеллу. Она-то и встала на открытие диска.
И пара фотографий.
Редчайшая фотография. Легендарные The Beatles в 1957 году. Джорджу Харрисону 14 лет, Джону Леннону 16, а Полу Маккартни 15.
Много цитат и бессвязностей, но впечатление от этой книги по-другому описать невозможно.
Фанатам и нефанатам – советую. Читать обязательно.
А за наводку отдельная благодарность Снегу.