А теперь пара неприятных моментов со вчерашнего концерта – не хотелось портить предыдущий полный счастья пост.
Во-первых, начали концерт очень торжественно – девочка с потрясающе поставленным вокалом, которая обычно поет всякие розовые сопли, на этот раз спела Адажио Альбинони. Говорить, что я не люблю это произведение, было бы жестоко и не совсем правдой. Оно, конечно, успело мне надоесть еще в музыкальной школе, когда Мишка часами пилил его на скрипке, но дело не в этом. Адажио приобрело для меня совсем не ту окраску, когда его беспрестанно играли на Машиных похоронах. Мне и так было хреново, так еще и это…
Так вот о концерте. Исполнено Адажио было, конечно, по высшему разряду: вокал выдергивал кишки наизнанку, а на фоне – женщина в белом с пронзительно тонкими руками (на деле же одна из наших танцулек). В общем, я как дурак разревелась прямо в зале. Хорошо, хоть было темно.
После концерта забежала к Басисту в артистическую, щебетала-щебетала, как все было здорово и какой он у меня молодец. Он, устав слушать, просто рявкнул: «Успокойся уже!». А я и успокоилась и ушла к своим, а ему уделила лишь четыре слова в предыдущем посте.

Режем салаты в гримерке для танцоров. Кто-то ушел за соком, кто-то накрывает на стол в другой комнате, девочка постарше как бы невзначай спрашивает меня:
- У тебя есть молодой человек?
- Ну, началось! – закатил глаза Винсент, и, подойдя к ней вплотную, крикнул ей прямо в лицо: - Он умер! Умер, ясно вам?
Она, как ни в чем не бывало, ждет моего ответа.
- Нет, - и после паузы, - а что?
- Да так, просто.
Просто. У них всегда все просто.
- Я выгляжу настолько одинокой и ненужной? – с раздражением бросаю я.
Она не ответила.