«Кажется, погодка сегодня не задалась», - лениво подумали мы, слезая с автобуса на даче. И действительно, стоило нам приехать, как зарядил нехилый такой дождик. Как нам в голову пришло не ехать на велосипедах остается для меня великой тайной. Но мы не расстроились, отнюдь. Затопили печку, и с чистой совестью стали ждать обратного автобуса, даром, что билеты на одну поездку обходятся порядка сотни.
А вечерком, устроившись у телевизора, я лениво тяну, не особо рассчитывая на мамину реакцию:
- Как думаешь, они – голубые? – да-да, на нашем телевидении еще и не такое показывают.
- Хм, - внимательно вглядывается в экран мама. – Так, сейчас я тебе даже скажу, кто из них за мужика, а кто за…
- Мама! – громогласно возмущаюсь я, при этом мучительно краснея. – Еще не хватало нам с тобой обсуждать, кто в гомосексуальных парах должен быть «сверху»!
Винсент зашелся в протяжном стоне, прикрыв лицо ладонью. Я плохо видела, но, кажется, он улыбался.

Мишка до сих пор лежит в больнице. Сказать, что я скучаю, значит, ничего не сказать. Чувствует он себя куда как лучше, но пока не выписывают, ждут результатов анализов. К нему в палату тут на днях положили парнишку со свежайшим гепатитом. Расстройство!