Все мои коллеги, в основном, меня старше. Поэтому, наверное, считают себя обязанными поучить меня жизни и относятся ко мне по-отечески снисходительно. Я не сопротивляюсь, отбиваюсь, конечно, полушутя, но знаю, что они это любя.
Вадима тоже хлебом не корми, дай надо мной поиздеваться. Крутит степлером у моего носа:
- Хочешь пирсинг?
- Вообще, хочу. Вот сюда, - показываю место на ушной раковине, в которой и так уже три дырки.
- Нет. Уши колоть нельзя, - сразу серьезнеет Вадим. – Они растянутся, ты будешь идти, а люди сзади будут на твои уши наступать.

- Дождь… - невесело тяну я.
- Не любишь его? – опять Вадим.
- Нет, почему. Очень люблю. Только зонтик дома забыла. А мне нельзя под дождь, я растаю.
- Не переживай, мы тебе на голову коробку от холодильника наденем, траекторию к твоему дому пинком зададим и вперед! Или можно пленкой со скотчем тебя замотать. Тогда точно не промокнешь.

Я думала, что не западу на него так глупо. А ведь запала. Ну да, вот так я быстро влюбляюсь, наверное. И опять ничего не чувствую, только хочется чьего-нибудь тепла. Мне хочется ему улыбаться.
- Как меня бесит Стажер! Придет, ляжет на стол и не делает ничего весь день. – Сообщает мне Вадим.
А мне так хочется, чтобы он замолчал и не говорил так. Ведь, если бы на моем месте был Стажер, Вадим наверняка сказал бы то же самое, только обо мне. Выслушав эту мою теорию, Надя покачала головой:
- О тебе он так никогда не говорит. Хвалит.
Я не очень-то уверенно кивнула, а внутри все так сразу потеплело, значит, он просто так ворчит на меня целыми днями…
Еще не выходит из головы момент, когда я прибежала утром на кухню, сумку повесить и случайно увидела, как Вадим переодевается. У него на боку некрасивый белый шрам, словно вырезали почку. Позже выяснилось, что ее действительно вырезали. Поэтому теперь мне все время хочется его пожалеть. Только чтобы он не знал за что. Наругает ведь.

А он все чувствует. Чувствует, что еще чуть-чуть, и я западу как следует, и отдаляется. Больше ругается, молчит, когда сидим рядом, шепчет устало: «Мне это неинтересно», когда я начинаю что-нибудь рассказывать.
- У вас же тоже что-то есть? – прерываю я, наконец, молчание.
- Что?
- Ну, какое-то шестое чувство, как женская интуиция.
- Конечно, есть.
- И как оно работает?
- У всех по-разному.
- И вы благодаря ему все знаете?
- Ну да.
Крайне исчерпывающий ответ о природе мужской интуиции. Я просто тону в информации.
Чуть позже замечает, что я совсем скисла и украдкой подмигивает мне. Я сначала делаю вид, что не заметила, а потом сообщаю:
- Из всех телодвижений я больше всего люблю подмигивания. Поэтому не делай, пожалуйста, так, а то я растаю от умиления. Реакция у меня всегда одинаковая – я совершенно глупо и долго улыбаюсь в ответ.
- А если у меня тик?
- У меня была знакомая с таким тиком - вечно подмигивала. Но девочки меня так не впечатляют...
- О, ладно, больше не буду.

Потом я зачем-то привязалась к нашему грузчику, он от меня слабо отбивался.
- Ты ей подмигни, сразу отстанет, - смеется, пробегая мимо, Вадим.

И мы идем, как идётся,
Поем, как поется,
Летим, как летится.
И тело движется,
Песня мурлычется,
И нам не остановится.
Не остановиться. И ничего ты не сможешь сделать, Вадим. Да и я уже ничего не смогу сделать.