Его темные волосы влажно блестят и завиваются сильнее обычного, он худой до болезненности. Я пристально вглядываюсь в него, пытаясь понять жив он или нет, и как-то напряженно дергаюсь. Он замечает, его взгляд теплеет, уголки губ приподнимаются, он знает чего я хочу и на что не могу решиться, поэтому помогает мне, протягивая руки. Я и облегченно шагаю к нему, утыкаясь носом в его грудь.
суббота, 24 декабря 2022
В хорошей постели надо спать голым.
Я стою на чьей-то кухне. И понимаю на чьей, когда Сашка выходит из ванной.
Его темные волосы влажно блестят и завиваются сильнее обычного, он худой до болезненности. Я пристально вглядываюсь в него, пытаясь понять жив он или нет, и как-то напряженно дергаюсь. Он замечает, его взгляд теплеет, уголки губ приподнимаются, он знает чего я хочу и на что не могу решиться, поэтому помогает мне, протягивая руки. Я и облегченно шагаю к нему, утыкаясь носом в его грудь.
Его темные волосы влажно блестят и завиваются сильнее обычного, он худой до болезненности. Я пристально вглядываюсь в него, пытаясь понять жив он или нет, и как-то напряженно дергаюсь. Он замечает, его взгляд теплеет, уголки губ приподнимаются, он знает чего я хочу и на что не могу решиться, поэтому помогает мне, протягивая руки. Я и облегченно шагаю к нему, утыкаясь носом в его грудь.
вторник, 28 декабря 2021
В хорошей постели надо спать голым.

- Привет, - улыбается он мне от двери, знакомо отбрасывая волосы со лба.
Из окна падает свет, я состредоточенно работаю, замечая краем глаза его длинные руки, рукава джемпера, закатанные до локтей. Он сидит рядом со мной, вальяжно разлегшись на моем столе, прямо как десять лет назад на информатике в институте. Внутри меня как-то гулко и пусто, а когда я оборачиваюсь, отвлекшись от экрана, мой рот накрывают его сухие обветренные губы.
- За мной скоро муж придет, - бесцветно сообщаю я и возвращаюсь к работе.
среда, 19 декабря 2018
В хорошей постели надо спать голым.
Я долго не могу понять, что звонит. Мне снится жаркий курортный город, незнакомец рядом, и смутное беспокойство, что он что-то задумал. Когда я понимаю, что действительно что-то звонит, я еще некоторое время лежу, соображая, а в чем собственно дело, а потом понимаю, что это домофон и приехал Дима.
Почему всегда так страшно, когда тебя будит какой-то посторонний шум? Я прижимаю руки к груди, пытаясь унять сердце. Слышу, как останавливается лифт, и не понимаю, что он еще только приехал вниз, а не на мой этаж.
Меня сжимают в объятиях, о чем-то говорят, я даже что-то отвечаю, сложно собраться с мыслями в три часа ночи. Дима забирается в ванну, а я отправляюсь спать.
Утром я еле выковыриваю себя из кровати, делаю завтрак, мы пьем кофе с гренками, и я бегу на работу.
На улице тепло, но с ног сбивает сильный ветер, веревочка на пуховике трепещет и постукивает в капюшон. Я тут же представляю себя космонавтом в открытом космосе, и в мой космошлем стучат представители внеземной цивилизации. В мамином дворе гуляют снежные смерчи в три этажа высотой, между ними бегает кошка, пытаясь поймать то, что в центре смерча. Когда это случится, что-то точно произойдет. Но, видимо, настрой ее резко сбивается и она, подняв хвост трубой, убегает в подвал ближайшего дома.
Почему всегда так страшно, когда тебя будит какой-то посторонний шум? Я прижимаю руки к груди, пытаясь унять сердце. Слышу, как останавливается лифт, и не понимаю, что он еще только приехал вниз, а не на мой этаж.
Меня сжимают в объятиях, о чем-то говорят, я даже что-то отвечаю, сложно собраться с мыслями в три часа ночи. Дима забирается в ванну, а я отправляюсь спать.
Утром я еле выковыриваю себя из кровати, делаю завтрак, мы пьем кофе с гренками, и я бегу на работу.
На улице тепло, но с ног сбивает сильный ветер, веревочка на пуховике трепещет и постукивает в капюшон. Я тут же представляю себя космонавтом в открытом космосе, и в мой космошлем стучат представители внеземной цивилизации. В мамином дворе гуляют снежные смерчи в три этажа высотой, между ними бегает кошка, пытаясь поймать то, что в центре смерча. Когда это случится, что-то точно произойдет. Но, видимо, настрой ее резко сбивается и она, подняв хвост трубой, убегает в подвал ближайшего дома.
четверг, 02 апреля 2015
В хорошей постели надо спать голым.
То самое счастье настигло меня прямо ближайшей ночью. А утром я проснулась с четким ощущением Басиста рядом и его запахом на руках. Он был где-то здесь и только мой. Только мой. Чувство было бесподобным, в моей груди были крыльями тысячи радостных птиц. И от этого вдвойне горше было осознавать, что все это только приснилось мне, ощущая, как они умирают там внутри.
Будильник разбудил меня в шесть утра и я, скрипя конечностями, поплелась пить кофе и собираться на работу. Спину тянуло как простуженную, поэтому решено было ее сегодня не тревожить и фитнесом не насиловать. К тому же просидев пять пар без отрыва от производства с полвосьмого утра, мне нисколько не хотелось более шевелиться. Только большой кусок торта и в люлю.
Я, кстати, не ожидала, что кто-нибудь из нерадивых детей придет на нулевую пару, но не успела я войти в свою аудиторию и раздеться, следом за мной вошел мой студент.
- Вы так громко топаете каблуками, что даже не слышали меня.
- А вы рано.
- Ночевал здесь в колледже, - улыбается он.
И по его улыбке непонятно врет он или нет.
Этот студент исправно заглядывает ко мне на каждой перемене то одно спросить, то другое, из чего я логично заключаю, что он на меня запал.
- ...я тогда только в первый класс пошел... - рассказывает он.
- Это году в 97-98? - прикидываю я.
- Вы что, я только родился тогда. Мне же шестнадцать, - спускает он меня с небес на землю.
И я, отчаянно пытаясь сохранить лицо, хохочу. Не ожидала, что они меня настолько младше.

На самом деле, я очень люблю своего мужа. Что бы вы там себе не подумали. Очень люблю. Но это нисколько не мешает мне испытывать платонические чувства к своему другу. Мозгом я отлично все понимаю, что он не тот и я не та, но этот гештальт невыразимого и недоступного счастья с ним одним будет съедать меня и выбираться из подсознания до скончания времен. И ничего с этим не поделаешь.
Хорошо, что Дима не имеет привычки читать мой блог. Ибо какой муж поймет эти женские завихрения, верно?
Всем отличного дня.

Я, кстати, не ожидала, что кто-нибудь из нерадивых детей придет на нулевую пару, но не успела я войти в свою аудиторию и раздеться, следом за мной вошел мой студент.
- Вы так громко топаете каблуками, что даже не слышали меня.
- А вы рано.
- Ночевал здесь в колледже, - улыбается он.
И по его улыбке непонятно врет он или нет.
Этот студент исправно заглядывает ко мне на каждой перемене то одно спросить, то другое, из чего я логично заключаю, что он на меня запал.
- ...я тогда только в первый класс пошел... - рассказывает он.
- Это году в 97-98? - прикидываю я.
- Вы что, я только родился тогда. Мне же шестнадцать, - спускает он меня с небес на землю.
И я, отчаянно пытаясь сохранить лицо, хохочу. Не ожидала, что они меня настолько младше.

На самом деле, я очень люблю своего мужа. Что бы вы там себе не подумали. Очень люблю. Но это нисколько не мешает мне испытывать платонические чувства к своему другу. Мозгом я отлично все понимаю, что он не тот и я не та, но этот гештальт невыразимого и недоступного счастья с ним одним будет съедать меня и выбираться из подсознания до скончания времен. И ничего с этим не поделаешь.
Хорошо, что Дима не имеет привычки читать мой блог. Ибо какой муж поймет эти женские завихрения, верно?
Всем отличного дня.
среда, 29 октября 2014
В хорошей постели надо спать голым.
А сегодня мне приснился Снег.
Стоило всего лишь накануне открыть его страницу вк в фоновой вкладке. Я даже не успела туда заглянуть честно-пречестно!
Во сне я участвовала в некоем конкурсе на меткость, где участники команд должны были попадать колющими предметами в человеческие руки. В моей команде в качестве мишени, не поверите, была я.
- Не переживай, будем метить в пальцы, не в саму ладонь, - утешает меня капитан.
И все бы нормально, если бы не нужно было по итогам конкурса отделить ладонь от тела и отправить как образец жюри.
Помню мой протест против системы и побег с конкурса. Уж не знаю, как моя команда выкрутилась - нашла нового подопытного ли, снялась ли с соревнований, но я сбежала без лишнего шума и пробралась к Снегу в дом.

То есть уже на подходе к нему - небольшая такая одноэтажная лачужка с давно облупившейся синей краской и дружелюбной собакой - обнаружились вечные гости, какие-то парни, девчонки, коих у Снега толчется всегда много. Самого хозяина видно не было. И было решено пробираться непосредственно в сам дом. Часть гостей уже преодолела веранду, на которой меня застиг голос с улицы. Это был голос Снега. Я забилась в уголок, надеясь, что меня не заметят. Мне просто нужно было где-то спрятаться от этих живодеров, планирующих отрезать мне руку и я не придумала ничего лучше, чем припереться к Снегу. С которым мы не виделись, не разговаривали, не обменивались теплом уже почти год.
Входная дверь открывается. Я слышу его шаги и зажмуриваюсь - вот сейчас он скажет что-нибудь плохое. Но внутри себя я знаю, что не скажет. Никогда не скажет.
Он обхватывает мою голову руками, притягивая к себе, утыкается в волосы и с облегчением выдыхает:
- Катюша моя... Пришла...
Стоило всего лишь накануне открыть его страницу вк в фоновой вкладке. Я даже не успела туда заглянуть честно-пречестно!
Во сне я участвовала в некоем конкурсе на меткость, где участники команд должны были попадать колющими предметами в человеческие руки. В моей команде в качестве мишени, не поверите, была я.
- Не переживай, будем метить в пальцы, не в саму ладонь, - утешает меня капитан.
И все бы нормально, если бы не нужно было по итогам конкурса отделить ладонь от тела и отправить как образец жюри.
Помню мой протест против системы и побег с конкурса. Уж не знаю, как моя команда выкрутилась - нашла нового подопытного ли, снялась ли с соревнований, но я сбежала без лишнего шума и пробралась к Снегу в дом.

То есть уже на подходе к нему - небольшая такая одноэтажная лачужка с давно облупившейся синей краской и дружелюбной собакой - обнаружились вечные гости, какие-то парни, девчонки, коих у Снега толчется всегда много. Самого хозяина видно не было. И было решено пробираться непосредственно в сам дом. Часть гостей уже преодолела веранду, на которой меня застиг голос с улицы. Это был голос Снега. Я забилась в уголок, надеясь, что меня не заметят. Мне просто нужно было где-то спрятаться от этих живодеров, планирующих отрезать мне руку и я не придумала ничего лучше, чем припереться к Снегу. С которым мы не виделись, не разговаривали, не обменивались теплом уже почти год.
Входная дверь открывается. Я слышу его шаги и зажмуриваюсь - вот сейчас он скажет что-нибудь плохое. Но внутри себя я знаю, что не скажет. Никогда не скажет.
Он обхватывает мою голову руками, притягивая к себе, утыкается в волосы и с облегчением выдыхает:
- Катюша моя... Пришла...
суббота, 23 марта 2013
В хорошей постели надо спать голым.
Большое помещение совсем не освещено, только какие-то всполохи мелькают иногда. Я танцую с каким-то укуренным парнем. Он постоянно хихикает и пытается что-то мне рассказать, но получаются только какие-то пошлости.
Мы в комнате, здесь жарко и душно. Он наваливается на меня, прижимая к дивану. Меня трясет от омерзения, «Не на-адо…», - тоненько тянет внутри. Он смеется. И я понимаю, что никто не придет и не спасет меня. Рассчитывать можно только на себя. Отрываю от себя его тяжелые липкие от пота руки, брыкаюсь, пихаюсь коленями, локтями, чем только можно, пока он не отпрянет. Два раза пинаю его ногой, когда он сползает на пол. Не удерживаюсь, и пинаю еще разок, контрольный. Как же я его ненавижу в этот момент!
Открываю глаза в своей кровати. За окном светло и чирикают птицы. Винсент свернулся рядом клубочком, уткнувшись лицом в сложенные руки. Пихаю его ногой в бок:
- Чего не будишь свою госпожу? Время восемь утра, пора собираться.
Он что-то буркает в ответ невнятно и больше не подает признаков жизни. Я заправляю постель прямо вместе со спящим им и иду в душ, смыть с себя прикосновения чужих рук.
Мы в комнате, здесь жарко и душно. Он наваливается на меня, прижимая к дивану. Меня трясет от омерзения, «Не на-адо…», - тоненько тянет внутри. Он смеется. И я понимаю, что никто не придет и не спасет меня. Рассчитывать можно только на себя. Отрываю от себя его тяжелые липкие от пота руки, брыкаюсь, пихаюсь коленями, локтями, чем только можно, пока он не отпрянет. Два раза пинаю его ногой, когда он сползает на пол. Не удерживаюсь, и пинаю еще разок, контрольный. Как же я его ненавижу в этот момент!

- Чего не будишь свою госпожу? Время восемь утра, пора собираться.
Он что-то буркает в ответ невнятно и больше не подает признаков жизни. Я заправляю постель прямо вместе со спящим им и иду в душ, смыть с себя прикосновения чужих рук.
четверг, 21 марта 2013
В хорошей постели надо спать голым.
Снился, конечно же, Дима. Но это просто оттого, что я вчера с ним переобщалась. Снилось, что у меня очередное обострение, и я все также с ног до головы неизлечимо больна и не знаю, как сказать ему.
А вообще, дать человеку ссылку на мой блог, все равно что переспать. Я становлюсь совершенно открытой и уязвимой, и больше мне нечем защититься. Так что, если мыслить такими сравнениями, то с Димой мы «переспали» на второй же день нашего знакомства. ОМГ, какая чушь только не придет в голову утром перед работой. И теперь я не знаю, как смотреть ему в глаза. Ибо, бывают конечно на свете мечтательные дурры, но угораздило же меня оказаться одной из них!
Нет, мне не стыдно того, что я тут выписываю. Мне нравится, что все мои чувства наголе, от момента мелких подрагиваний тентаклей внутри, до того самого, когда они, обрубленные, с ревом и шипением возвращаются ко мне под сердце, и обещают больше никогда!..
Но все равно как-то страшно всякий раз. Потому что уж кто-кто, а Винсент знает заранее, что будет в конце. И всегда меня предупреждает. Но кто когда его слушал?
P.S. Во мне мы как придурки держались за руки.
А вообще, дать человеку ссылку на мой блог, все равно что переспать. Я становлюсь совершенно открытой и уязвимой, и больше мне нечем защититься. Так что, если мыслить такими сравнениями, то с Димой мы «переспали» на второй же день нашего знакомства. ОМГ, какая чушь только не придет в голову утром перед работой. И теперь я не знаю, как смотреть ему в глаза. Ибо, бывают конечно на свете мечтательные дурры, но угораздило же меня оказаться одной из них!
Нет, мне не стыдно того, что я тут выписываю. Мне нравится, что все мои чувства наголе, от момента мелких подрагиваний тентаклей внутри, до того самого, когда они, обрубленные, с ревом и шипением возвращаются ко мне под сердце, и обещают больше никогда!..
Но все равно как-то страшно всякий раз. Потому что уж кто-кто, а Винсент знает заранее, что будет в конце. И всегда меня предупреждает. Но кто когда его слушал?
P.S. Во мне мы как придурки держались за руки.

понедельник, 18 марта 2013
В хорошей постели надо спать голым.
На улице очень скользко. Это потому, что в пятницу был дождь, а потом все замерзло и таять не собирается. Видимо, никогда.
Наш квест назывался «написать отчет по практике за один вечер». Я сделала больше – написала его за полчаса. И получился он на удивление сносным и даже славным. По крайней мере, мне все понравилось. Хотя сейчас этот отчет больше какая-то формальность, нежели нечто важное. Но переживала я из-за него все равно. Поэтому ровно в час дня, когда у меня начался обед, я побежала на учебу. По дороге позвонил Антон, мол, он тоже едет. Я ждала его возле корпуса, глядя, как он улыбается мне издалека.
- Ты просто Хатико, - сообщает он вместо приветствия.
- А ты типа Ричард Гир? – скептично скалюсь я.
- А что, не похож?
Я хмыкаю.
- Кстати, в главном корпусе нас ждет еще один Хатико.
- Сергей что ли? – взвизгиваю я.
Его я не видела давно. Он даже мне снился, будто я вижу его в толпе и не могу догнать, кричу, а он не слышит и удаляется все дальше.
Мы отмечаемся в деканате и направляем коньки на главный корпус и в этот момент к нам подкатывает Сергей. Я от радости чуть не расквашиваю себе нос об лед.
- Иди ко мне, - обнимает меня Сергей. Сам! Как будто знает, что сейчас я хочу этого больше всего на свете.
Мы шагаем в главный корпус втроем, и я с удовольствием ощущаю одну вещь. С Антоном мне всегда легко и хорошо, но когда мы вот так втроем, счастье мое стремится к абсолюту. С Басистом все не так однозначно – он слишком озабочен своими проблемами, с ним тяжело и никогда не знаешь, в какой из моментов тебя обольют грязью с ног до головы.
Мы сдаем отчеты без лишних хлопот, парни терпеливо сидят со мной, пока я перекусываю в буфете – у них обоих выходной, а я на работе, прогуливаю рабочий обед, а после мы едем все вместе в холодном грохочущем троллейбусе.
- Ну чего ты? – смущенно улыбается Сергей, поглядывая на меня. – Чего ты так улыбаешься?
А я просто соскучилась по ним и хочу все вернуть обратно. Когда мы учились вместе, сидели за одной партой, смеялись, строили невероятные проекты, и разрабатывали стратегии для несуществующих корпораций.
И как сказать им об этом? Никак. Поэтому я просто улыбаюсь.
Работа как всегда полна работы, не продохнуть. Я опаздываю с обеда, поэтому после конца рабочего дня приходится задержаться.
Осторожно выходя из магазина, и шагая по скользкой обочине, я ощущаю, как мне хочется сегодня побыть несчастной, чтобы меня пожалели. Но нельзя. Я же сама не хочу выглядеть жалкой, значит нечего противоречить самой себе.
Зато, когда я захожу в свою комнату, ярко освещенную закатным солнцем, я чувствую, что все-таки живу потрясающей жизнью. И очень счастлива.
Но все равно хочу на ручки.
Наш квест назывался «написать отчет по практике за один вечер». Я сделала больше – написала его за полчаса. И получился он на удивление сносным и даже славным. По крайней мере, мне все понравилось. Хотя сейчас этот отчет больше какая-то формальность, нежели нечто важное. Но переживала я из-за него все равно. Поэтому ровно в час дня, когда у меня начался обед, я побежала на учебу. По дороге позвонил Антон, мол, он тоже едет. Я ждала его возле корпуса, глядя, как он улыбается мне издалека.
- Ты просто Хатико, - сообщает он вместо приветствия.
- А ты типа Ричард Гир? – скептично скалюсь я.
- А что, не похож?
Я хмыкаю.
- Кстати, в главном корпусе нас ждет еще один Хатико.
- Сергей что ли? – взвизгиваю я.
Его я не видела давно. Он даже мне снился, будто я вижу его в толпе и не могу догнать, кричу, а он не слышит и удаляется все дальше.
Мы отмечаемся в деканате и направляем коньки на главный корпус и в этот момент к нам подкатывает Сергей. Я от радости чуть не расквашиваю себе нос об лед.
- Иди ко мне, - обнимает меня Сергей. Сам! Как будто знает, что сейчас я хочу этого больше всего на свете.
Мы шагаем в главный корпус втроем, и я с удовольствием ощущаю одну вещь. С Антоном мне всегда легко и хорошо, но когда мы вот так втроем, счастье мое стремится к абсолюту. С Басистом все не так однозначно – он слишком озабочен своими проблемами, с ним тяжело и никогда не знаешь, в какой из моментов тебя обольют грязью с ног до головы.
Мы сдаем отчеты без лишних хлопот, парни терпеливо сидят со мной, пока я перекусываю в буфете – у них обоих выходной, а я на работе, прогуливаю рабочий обед, а после мы едем все вместе в холодном грохочущем троллейбусе.
- Ну чего ты? – смущенно улыбается Сергей, поглядывая на меня. – Чего ты так улыбаешься?
А я просто соскучилась по ним и хочу все вернуть обратно. Когда мы учились вместе, сидели за одной партой, смеялись, строили невероятные проекты, и разрабатывали стратегии для несуществующих корпораций.

И как сказать им об этом? Никак. Поэтому я просто улыбаюсь.
Работа как всегда полна работы, не продохнуть. Я опаздываю с обеда, поэтому после конца рабочего дня приходится задержаться.
Осторожно выходя из магазина, и шагая по скользкой обочине, я ощущаю, как мне хочется сегодня побыть несчастной, чтобы меня пожалели. Но нельзя. Я же сама не хочу выглядеть жалкой, значит нечего противоречить самой себе.
Зато, когда я захожу в свою комнату, ярко освещенную закатным солнцем, я чувствую, что все-таки живу потрясающей жизнью. И очень счастлива.
Но все равно хочу на ручки.
воскресенье, 10 февраля 2013
В хорошей постели надо спать голым.
Мишка, мой неугомонный старший братец, суть совершенно хлипкая субстанция, ибо когда я приезжаю домой на выходные, оказывается, что он в начисто расклеенном состоянии. А так как мы с ним живем в одной комнате и спим практически в одной кровати (в одной двухъярусной кровати), за две ночи у меня есть прекрасная возможность взять от жизни все. Что я и делаю. Все воскресенье мы пластом лежим в постели – я наверху, он внизу. 
Кстати, когда я болею, мне почти со стопроцентной вероятностью всегда снится Басист. И сегодняшний день не стал исключением.
Мы идем с ним рядом по тротуару, не прикасаясь друг к другу, а просто рядом, как в нашу бытность близкими друзьями. Сзади нас идут какие-то общие знакомые, против которых лично я ничего не имею, а Басист ощетинивается и ругается сквозь зубы, что ему нигде нельзя побыть в одиночестве, чтобы за ним никто не следил. А потом мы одновременно запеваем одну и ту же песню, не сговариваясь, как бывало обычно. Получается как всегда очень здорово, и я громко смеюсь на всю пустынную улицу, чтобы все слышали.
Я просыпаюсь и сквозь сон ощущаю, что на моей кровати кто-то сидит. Даже не открывая глаза, я знаю, что это Басист. Я лежу, укутанная жарким одеялом, а сверху набросаны бесчисленные бумаги. Басист негромко переговаривается с Мишкой, думая, что я сплю. Я только успеваю удивиться нормальному тону, которым разговаривает мой брат с моими же знакомыми, и снова засыпаю. И вижу какой-то совершенно другой сон, в котором нет никакого Басиста.
Но на самом деле со мной все в порядке. Завтра я пойду на работу, там нет места для простуд, и я буду молодцом с отстегивающимися почками, хе-хе.
Так что поводов для волнений нет и быть не может.

Кстати, когда я болею, мне почти со стопроцентной вероятностью всегда снится Басист. И сегодняшний день не стал исключением.
Мы идем с ним рядом по тротуару, не прикасаясь друг к другу, а просто рядом, как в нашу бытность близкими друзьями. Сзади нас идут какие-то общие знакомые, против которых лично я ничего не имею, а Басист ощетинивается и ругается сквозь зубы, что ему нигде нельзя побыть в одиночестве, чтобы за ним никто не следил. А потом мы одновременно запеваем одну и ту же песню, не сговариваясь, как бывало обычно. Получается как всегда очень здорово, и я громко смеюсь на всю пустынную улицу, чтобы все слышали.
Я просыпаюсь и сквозь сон ощущаю, что на моей кровати кто-то сидит. Даже не открывая глаза, я знаю, что это Басист. Я лежу, укутанная жарким одеялом, а сверху набросаны бесчисленные бумаги. Басист негромко переговаривается с Мишкой, думая, что я сплю. Я только успеваю удивиться нормальному тону, которым разговаривает мой брат с моими же знакомыми, и снова засыпаю. И вижу какой-то совершенно другой сон, в котором нет никакого Басиста.
Но на самом деле со мной все в порядке. Завтра я пойду на работу, там нет места для простуд, и я буду молодцом с отстегивающимися почками, хе-хе.
Так что поводов для волнений нет и быть не может.
вторник, 22 января 2013
В хорошей постели надо спать голым.
У Ирвина было жарко.
Причем, я не могу объективно оценить, действительно ли там было настолько жарко, ибо в его присутствии мои температурные датчики шалят, впрочем, как и другие физические реакции.
Я постила посты, читала вслух, Ирвин лежал ровно, стоически держа мои ноги, иногда мы прерывались на поболтать, а потом засели за фильм. Смотрели «Неадекватных людей» - название волшебным образом постоянно ускользает у меня из головы. Я люблю актера, играющего главную роль, но никак не могу запомнить, как его зовут. А еще здорово быть проблемным подростком, все тебя терпят, потому что любят, а некоторые еще и влюбляются по дороге.
Помню, я с самого детства была влюблена в одного мужчину (я и до сих пор дергаюсь, когда он рядом), мы виделись довольно часто, и я уверена, что он обо всем догадывался. Нет, не то чтобы он годился мне в отцы, он старше меня лет, наверное, на двенадцать-пятнадцать всего, но у него всегда была семья. А я все равно его обожала. Но это только в фильмах так бывает, когда неуравновешенный подросток может скрасить жизнь взрослому зрелому мужчине.
В час мы уже улеглись, ибо это только Ирвин отдыхает целыми днями – мне рано утром на работу.
Знаете, у Ирвина есть потрясающая вещь, за которую я его обожаю. Это, конечно же, кожа. Он довольно смуглый, стройный, если не сказать тощий и тренированный, и сама кожа – идеально гладкая, ровная, мягкая.
Мне снилось, будто мы были двумя интернами, снимающими одну кровать на двоих, и наше время было спрессовано в брикеты. Два брикета мне до утреннего дежурства, четыре Ирвину до вечернего. И когда я открыла глаза посреди ночи, я увидела только его идеальную спину. Я думала, что сплю. И прижалась к ней лбом, носом, губами, жадно вдыхая его сладкий черемуховый запах. А я все помню, я был не пьяный. (с) А Ирвин не спал. Он не дал мне насладиться своей спиной, пришлось улечься на его худое плечо. И мы уснули как первоклассники, держась за руки. Это было так трогательно, что я не нашла ничего лучше, как поцеловать его утром в лоб, в знак благодарности.
На улице был мороз, я, дрожа, добежала до работы, работала-работала-работала и оказалась дома только почти в пять. Ко мне забегал Антон за зачеткой и был очень рад меня видеть, а я носилась как электровеник.
Кстати, рабочий день начался с Жени, который закричал:
- Наконец-то, ты пришла! Я вчера все нервы потратил на твою бездарную помощницу!
Он был такой радостный и искренний, что мне судорожно захотелось обниматься. Но потом я вспомнила, что мы с ним не обнимаемся.
Раскладывая распечатанные документы по файлам, и болтая с коллегами, внезапно поняла, как я люблю их и свою работу. И пусть я делаю что-то совсем незначительное, я чувствую себя частью чего-то огромного и важного.
Причем, я не могу объективно оценить, действительно ли там было настолько жарко, ибо в его присутствии мои температурные датчики шалят, впрочем, как и другие физические реакции.
Я постила посты, читала вслух, Ирвин лежал ровно, стоически держа мои ноги, иногда мы прерывались на поболтать, а потом засели за фильм. Смотрели «Неадекватных людей» - название волшебным образом постоянно ускользает у меня из головы. Я люблю актера, играющего главную роль, но никак не могу запомнить, как его зовут. А еще здорово быть проблемным подростком, все тебя терпят, потому что любят, а некоторые еще и влюбляются по дороге.
Помню, я с самого детства была влюблена в одного мужчину (я и до сих пор дергаюсь, когда он рядом), мы виделись довольно часто, и я уверена, что он обо всем догадывался. Нет, не то чтобы он годился мне в отцы, он старше меня лет, наверное, на двенадцать-пятнадцать всего, но у него всегда была семья. А я все равно его обожала. Но это только в фильмах так бывает, когда неуравновешенный подросток может скрасить жизнь взрослому зрелому мужчине.
В час мы уже улеглись, ибо это только Ирвин отдыхает целыми днями – мне рано утром на работу.
Знаете, у Ирвина есть потрясающая вещь, за которую я его обожаю. Это, конечно же, кожа. Он довольно смуглый, стройный, если не сказать тощий и тренированный, и сама кожа – идеально гладкая, ровная, мягкая.

Мне снилось, будто мы были двумя интернами, снимающими одну кровать на двоих, и наше время было спрессовано в брикеты. Два брикета мне до утреннего дежурства, четыре Ирвину до вечернего. И когда я открыла глаза посреди ночи, я увидела только его идеальную спину. Я думала, что сплю. И прижалась к ней лбом, носом, губами, жадно вдыхая его сладкий черемуховый запах. А я все помню, я был не пьяный. (с) А Ирвин не спал. Он не дал мне насладиться своей спиной, пришлось улечься на его худое плечо. И мы уснули как первоклассники, держась за руки. Это было так трогательно, что я не нашла ничего лучше, как поцеловать его утром в лоб, в знак благодарности.
На улице был мороз, я, дрожа, добежала до работы, работала-работала-работала и оказалась дома только почти в пять. Ко мне забегал Антон за зачеткой и был очень рад меня видеть, а я носилась как электровеник.
Кстати, рабочий день начался с Жени, который закричал:
- Наконец-то, ты пришла! Я вчера все нервы потратил на твою бездарную помощницу!
Он был такой радостный и искренний, что мне судорожно захотелось обниматься. Но потом я вспомнила, что мы с ним не обнимаемся.
Раскладывая распечатанные документы по файлам, и болтая с коллегами, внезапно поняла, как я люблю их и свою работу. И пусть я делаю что-то совсем незначительное, я чувствую себя частью чего-то огромного и важного.
пятница, 18 января 2013
В хорошей постели надо спать голым.
А я знаю! Я знаю, что мне сегодня снилось!
Много-много человек!
В общем, это, наверное, влияние книги, которую я читала перед сном, но были мы в огромном старинном отеле. Повсюду большие пространства, каменная кладка, гуляют сквозняки и все прочее.
Народу много и разного – все приехали на какую-то конференцию, были люди с работы и с дневников, и даже моя семья. Как насчет всех не знаю, но Мишка точно был рядом.
Все здание было оборудовано ловушками, секретными ходами и лабиринтами. Например, все знали, что какой-то из лифтов открывается только снаружи, и если наткнешься на него, то будет тебе счастье, ибо выпустишь пленников, которые там закрылись. Там продавалась кожаная атрибутика, ремешочки, браслеты, ошейники на любой вкус, я помню, застряла там очень надолго, а консультировала меня не кто иной, как Ярослава, она же в этом во всем разбирается. Под витражными окнами носились призраки, но были вполне мирными и никто особо не обращал на них внимания.
Главный большой лифт был набит людьми, лифтером в форме был Снег. Он подмигнул мне и махнул головой нам с Мишкой, мол, садитесь, если вам наверх. Нам действительно надо было на верхние этажи, но мы отказались – и так там было слишком много народу. Снег пожал плечами и нажал на кнопку «вверх». А мы нашли маленькие побочные лифты и забрались в один из них.
- Слушай, не открывается… - пожаловался Мишка.
- Ну, все. Теперь будем ездить, пока нас не найдут, - вздыхаю я и на душе становится тоскливо – скоро должны были подать ужин и вряд ли сейчас кто-нибудь будет ездить на лифтах.
Но нас быстро нашли и выпустили.
Пропустить ужин – худшее из наказаний для меня. Даже во сне.
Много-много человек!
В общем, это, наверное, влияние книги, которую я читала перед сном, но были мы в огромном старинном отеле. Повсюду большие пространства, каменная кладка, гуляют сквозняки и все прочее.

Народу много и разного – все приехали на какую-то конференцию, были люди с работы и с дневников, и даже моя семья. Как насчет всех не знаю, но Мишка точно был рядом.
Все здание было оборудовано ловушками, секретными ходами и лабиринтами. Например, все знали, что какой-то из лифтов открывается только снаружи, и если наткнешься на него, то будет тебе счастье, ибо выпустишь пленников, которые там закрылись. Там продавалась кожаная атрибутика, ремешочки, браслеты, ошейники на любой вкус, я помню, застряла там очень надолго, а консультировала меня не кто иной, как Ярослава, она же в этом во всем разбирается. Под витражными окнами носились призраки, но были вполне мирными и никто особо не обращал на них внимания.
Главный большой лифт был набит людьми, лифтером в форме был Снег. Он подмигнул мне и махнул головой нам с Мишкой, мол, садитесь, если вам наверх. Нам действительно надо было на верхние этажи, но мы отказались – и так там было слишком много народу. Снег пожал плечами и нажал на кнопку «вверх». А мы нашли маленькие побочные лифты и забрались в один из них.
- Слушай, не открывается… - пожаловался Мишка.
- Ну, все. Теперь будем ездить, пока нас не найдут, - вздыхаю я и на душе становится тоскливо – скоро должны были подать ужин и вряд ли сейчас кто-нибудь будет ездить на лифтах.
Но нас быстро нашли и выпустили.
Пропустить ужин – худшее из наказаний для меня. Даже во сне.
вторник, 15 января 2013
В хорошей постели надо спать голым.
Черная рыхлая земля осыпается под руками, ноги утопают в ней. Переступаю, стряхивая землю, и продолжаю копать руками.
- Может уже хватит? – тихо спрашиваю.
- Глубже давай, - бросает мама.
Земля очень приятная на ощупь чуть сырая и прохладная, но рядом лежит белое тело, и совсем нет времени предаваться эстетическим удовольствиям.
- Помоги толкать его…
Он лежит в могиле как в мягкой пышной постели – бледный и красивый, темные кудри небрежно легли на высокий лоб.
- Завтра ночью придешь засыпать его. И сверху не забудь снегом присыпать. Паспорт бросишь рядом.
- Может, лучше было его сжечь? – жалобно тяну я.
Но я не успеваю выполнить маминых указаний, потому что уже на следующий день недалеко от того места, находят стоянку для пикника с десятком трупов. Я стою посреди поля – костер, палатки, человек в испачканной одежде, машины.
- Мы нашли еще одного неподалеку! – переговариваются полицейские, и я узнаю наш труп. – При нем паспорт!
Нас найдут, нас вычислят по этому паспорту, я не успела. Но как? Я ведь его даже не знаю. Неважно – как, главное, нам конец.
Мое тело лежит на столе патологоанатома, сверху склонились несколько человек в халатах и фартуках.
- Взгляните вот сюда: здесь гематомы и кровоподтеки, а вот тут, на пояснице, явный удар, полученный до смерти…
Нет-нет! – хочется закричать мне. – Смерть тут вовсе ни при чем! Мы просто баловались с Мишкой пару дней назад, и я ударилась об угол дивана спиной… Вы не там ищете! Так вы найдете только Мишку, но он не виноват!
Самое смешное – я действительно ударилась о диван и на спине синяк. Мишка иногда бывает чудовищно несдержан…
- Наркоманские сны!
- Читай больше маньячины, госпожа, - Винсент брезгливо кривит рот.
- Может уже хватит? – тихо спрашиваю.
- Глубже давай, - бросает мама.
Земля очень приятная на ощупь чуть сырая и прохладная, но рядом лежит белое тело, и совсем нет времени предаваться эстетическим удовольствиям.
- Помоги толкать его…
Он лежит в могиле как в мягкой пышной постели – бледный и красивый, темные кудри небрежно легли на высокий лоб.
- Завтра ночью придешь засыпать его. И сверху не забудь снегом присыпать. Паспорт бросишь рядом.
- Может, лучше было его сжечь? – жалобно тяну я.
Но я не успеваю выполнить маминых указаний, потому что уже на следующий день недалеко от того места, находят стоянку для пикника с десятком трупов. Я стою посреди поля – костер, палатки, человек в испачканной одежде, машины.
- Мы нашли еще одного неподалеку! – переговариваются полицейские, и я узнаю наш труп. – При нем паспорт!
Нас найдут, нас вычислят по этому паспорту, я не успела. Но как? Я ведь его даже не знаю. Неважно – как, главное, нам конец.
Мое тело лежит на столе патологоанатома, сверху склонились несколько человек в халатах и фартуках.
- Взгляните вот сюда: здесь гематомы и кровоподтеки, а вот тут, на пояснице, явный удар, полученный до смерти…
Нет-нет! – хочется закричать мне. – Смерть тут вовсе ни при чем! Мы просто баловались с Мишкой пару дней назад, и я ударилась об угол дивана спиной… Вы не там ищете! Так вы найдете только Мишку, но он не виноват!
Самое смешное – я действительно ударилась о диван и на спине синяк. Мишка иногда бывает чудовищно несдержан…
- Наркоманские сны!
- Читай больше маньячины, госпожа, - Винсент брезгливо кривит рот.
четверг, 10 января 2013
В хорошей постели надо спать голым.
Всю ночь хозяйская кошка орала благим матом. Сквозь сон я слышала, как миссис Джексон ходила за моей дверью и ругалась матом. Но кошке было все равно, она внимательно выслушала претензию, дождалась, пока хозяйка ляжет обратно в кровать и затянула басом свою песню.
А утром, стоило мне открыть дверь, она с диким криком бросилась ко мне. Пришлось отпнуть ее подальше. Зато пока я завтракала, она беспрестанно грязно домогалась моей ноги.
- Четверолапая, ты долбанная извращенка, - морщу я нос, запивая печеньку какао.

По совету Ярославы гадала сегодня ночью. Расчесала волосы, спрятала расческу под подушку, и как полагается: «Суженый-ряженый, приходи расчеши меня».
А приснился гигантский пес. Мы его нашли и оставили себе, его выбросили, хоть и было видно, что он очень породистый овчар. Мы его мыли и вычесывали, а он совсем не реагировал, то есть был очень спокойный, и ничем нельзя было его вывести из терпения. Я почему-то подумала, что он болен. А сейчас понимаю, что возможно он был просто подавлен предательством своих хозяев.
Потом мы с ним пошли на какую-то сходку, там было много парней, возможно из Басистской группы, но отчетливо помню только Драммера. Не хочу такого суженого! Кроме Драммера рядом кто-то стоял. Настолько рядом, что я не могла его рассмотреть, он стоял сзади и чуть сбоку, и во сне я не могла повернуть голову, взглянуть на него. То есть я и не пыталась, потому что знала, кто это. Такое густое и спокойное присутствие. Проснувшись, перебирала знакомых парней в уме, но ни с кем это чувство не ассоциируется.
Кроме всего прочего угадайте, кто вчера написал мне электронное письмо? Конечно же, исчезнувший после защиты Ламенто. Это было очень неожиданно. Возбужденно строчу ответ, спотыкаюсь на фразе «Я соскучилась». Стираю.
- Себя-то хоть не обманывай, - у Винсента шевелятся крылья носа, значит раздражен. – Ты же ничего не чувствуешь. А парни, когда видят эту фразу сразу панически думают: во попал… Так что лучше оставь ее при себе. Навсегда.
Вокруг меня больше нет ароматных людей. Контингент как-то разом сменился – учеба резко кончилась, работа резко началась. И вокруг совсем другие люди и запахи. Нет, не скажу, что коллеги неприятно пахнут или еще что-то, просто я чувствую только духи, одеколон и серый запах тела. Совершенно обыкновенный.
То ли дело раньше. Как пахли Ирвин, Грек, а Басист! О, это было потрясающий, с ума сводящий запах!
А может быть, я просто утрачиваю способность ощущать запахи. Был нюх, да весь вышел.
А утром, стоило мне открыть дверь, она с диким криком бросилась ко мне. Пришлось отпнуть ее подальше. Зато пока я завтракала, она беспрестанно грязно домогалась моей ноги.
- Четверолапая, ты долбанная извращенка, - морщу я нос, запивая печеньку какао.

По совету Ярославы гадала сегодня ночью. Расчесала волосы, спрятала расческу под подушку, и как полагается: «Суженый-ряженый, приходи расчеши меня».
А приснился гигантский пес. Мы его нашли и оставили себе, его выбросили, хоть и было видно, что он очень породистый овчар. Мы его мыли и вычесывали, а он совсем не реагировал, то есть был очень спокойный, и ничем нельзя было его вывести из терпения. Я почему-то подумала, что он болен. А сейчас понимаю, что возможно он был просто подавлен предательством своих хозяев.
Потом мы с ним пошли на какую-то сходку, там было много парней, возможно из Басистской группы, но отчетливо помню только Драммера. Не хочу такого суженого! Кроме Драммера рядом кто-то стоял. Настолько рядом, что я не могла его рассмотреть, он стоял сзади и чуть сбоку, и во сне я не могла повернуть голову, взглянуть на него. То есть я и не пыталась, потому что знала, кто это. Такое густое и спокойное присутствие. Проснувшись, перебирала знакомых парней в уме, но ни с кем это чувство не ассоциируется.
Кроме всего прочего угадайте, кто вчера написал мне электронное письмо? Конечно же, исчезнувший после защиты Ламенто. Это было очень неожиданно. Возбужденно строчу ответ, спотыкаюсь на фразе «Я соскучилась». Стираю.
- Себя-то хоть не обманывай, - у Винсента шевелятся крылья носа, значит раздражен. – Ты же ничего не чувствуешь. А парни, когда видят эту фразу сразу панически думают: во попал… Так что лучше оставь ее при себе. Навсегда.
Вокруг меня больше нет ароматных людей. Контингент как-то разом сменился – учеба резко кончилась, работа резко началась. И вокруг совсем другие люди и запахи. Нет, не скажу, что коллеги неприятно пахнут или еще что-то, просто я чувствую только духи, одеколон и серый запах тела. Совершенно обыкновенный.
То ли дело раньше. Как пахли Ирвин, Грек, а Басист! О, это было потрясающий, с ума сводящий запах!
А может быть, я просто утрачиваю способность ощущать запахи. Был нюх, да весь вышел.
воскресенье, 23 декабря 2012
В хорошей постели надо спать голым.
Проснулась в таком потрясающем настроении, что сразу было понятно: снилось что-то невероятно прекрасное. И точно – пока умывалась, вспомнила.
Я ждала ребенка. Ну, как обычно же. Живот небольшой, месяц шестой-седьмой. И само ощущение мира и себя в мире просто непередаваемое!
Помню Басиста. Нет, он не был ни любимым, ни мужем, ни уж тем более отцом. Просто встретился случайно. Я стою где-то на крылечке, а он внизу. Мне надо спускаться и он подает мне обе руки. Я смущаюсь – да что вы, все в порядке, я бы и сама справилась, подумаешь, ступеньки! Но за предложенные руки все равно хватаюсь очень цепко.
После таких снов я покрываюсь холодным потом при мысли, что у меня может не быть детей. Поэтому судорожно роюсь в таблетках в поисках нужных, которые я последние пару дней забываю выпить. Все будет.
Я ждала ребенка. Ну, как обычно же. Живот небольшой, месяц шестой-седьмой. И само ощущение мира и себя в мире просто непередаваемое!
Помню Басиста. Нет, он не был ни любимым, ни мужем, ни уж тем более отцом. Просто встретился случайно. Я стою где-то на крылечке, а он внизу. Мне надо спускаться и он подает мне обе руки. Я смущаюсь – да что вы, все в порядке, я бы и сама справилась, подумаешь, ступеньки! Но за предложенные руки все равно хватаюсь очень цепко.
После таких снов я покрываюсь холодным потом при мысли, что у меня может не быть детей. Поэтому судорожно роюсь в таблетках в поисках нужных, которые я последние пару дней забываю выпить. Все будет.
четверг, 20 декабря 2012
В хорошей постели надо спать голым.
UPD: Рыжий кинул мне красивых картиночек, и среди них была она. Мне сразу вспомнился старый сон. Это так круто, когда все они записаны и ты читаешь и вспоминаешь. Неповторимое чувство.

А приснилось мне, что я сижу в ванне, наполовину наполненной водой, и курю. Медленно, вдумчиво и очень печально, выпуская дым в потолок. Винсент сидит на бортике спиной ко мне. И на свете нет никого разлученнее нас.

А приснилось мне, что я сижу в ванне, наполовину наполненной водой, и курю. Медленно, вдумчиво и очень печально, выпуская дым в потолок. Винсент сидит на бортике спиной ко мне. И на свете нет никого разлученнее нас.
среда, 19 декабря 2012
В хорошей постели надо спать голым.
Чудесный сон!
Ко мне вернулся человек, покинувший меня несколько лет назад. Вернее, вернулся он ко всем нам, но я захватила его в безраздельное пользование.
- Пойдем со мной! – канючу я.
- Ну подожди, Катюшка… - слабо отбивается он.
Но его осада держится недолго. И мы сидим на диване крепко прижавшись друг к другу.
А большего мне и не надо.
Просыпаюсь с четким ощущением чего-то хорошего, и понимаю, что это всего лишь сон и никто ко мне не вернется. Сразу становится обидно до слез - ну, как обычно.
Но ощущение чуда и тепла остается.
Ко мне вернулся человек, покинувший меня несколько лет назад. Вернее, вернулся он ко всем нам, но я захватила его в безраздельное пользование.
- Пойдем со мной! – канючу я.
- Ну подожди, Катюшка… - слабо отбивается он.
Но его осада держится недолго. И мы сидим на диване крепко прижавшись друг к другу.
А большего мне и не надо.
Просыпаюсь с четким ощущением чего-то хорошего, и понимаю, что это всего лишь сон и никто ко мне не вернется. Сразу становится обидно до слез - ну, как обычно.
Но ощущение чуда и тепла остается.
понедельник, 12 ноября 2012
В хорошей постели надо спать голым.
Вечером в воскресенье у меня жутко болела голова. Поэтому я не нашла ничего лучше, чем…
Девятый час вечера. Миссис Джексон стучит в мою дверь:
- К тебе можно?
- Д-да, конечно… - хриплю я, включая свет над кроватью.
- Ой, ты спишь?
- Да я просто прилегла полежать, голова болит…
- Слушай, может тебе это… - я замираю в предвкушении, что мне сейчас предложат какие-нибудь волшебные таблеточки, но: - капустный лист приложить?
- Не-е-ет, - улыбаюсь я. – Само пройдет.
- Ну, ладно. Спокойной ночи, - миссис сама выключает мне свет.
- Ага, - отвечаю уже из-под одеяла.
Будильник разбудил меня через одиннадцать часов – сонную, лохматую, «какой сейчас год?» и все прочее.
Меня сразу же по пробуждении обозвали лапушкой, а я со сна даже не придумала ничего в ответ. И порасспросили заодно о моих бредовых снах. А рассказать там было о чем: например, о высшем обществе, куда попали мы с Аленкой. Они были какие-то все помпезные и зазнавшиеся, вампиры, наверное. Нас с моей хорошей подозревали в связи и всячески следили. А когда меня выловили одну, то набросились всей стаей, схватили и обгрызли за ногу! Сказать, что я испугалась, значит ничего не сказать. Но появился какой-то старикан, оттащил их всех и сказал что-то, мол, вот видишь, ты нам и в подметки не годишься, будешь путаться под ногами, сразу съедим.
А подозрения все не унимались, мы прятались в любимом зеленом туалете, разговаривали, а когда нас снова выследили – улыбались и обнимались таинственно. А они почему-то исходили ядом.
А вообще, страшное дело – на что может отважиться мужчина в период ухаживаний, когда предмет этих самых ухаживаний мелет всякую чушь. И это я сейчас совсем не про того, который обзывается лапушками – у Снега это клиническое.
- Любимая группа, говоришь? Надо послушать.
- Да ладно? – издеваюсь я, зная, что ему этот чисто женский репертуар вообще ни к чему.
- Ну да.
- А у них еще новая песня вышла, да.
- Скинь, пожалуйста, я дома послушаю.
Послушно кидаю.
- А я еще зарегистрирована вот там, - закидываю еще одну удочку.
- Хм, я нет. Полажу на досуге.
- Ну-ну.
Непробиваемо. Но в то же время не факт, что все, что обещано, будет исполнено. А вообще, это же вранье чистой воды. Знаете, что он скажет о любимой группе? Я прямо так скажу, без всяких экстрасенсорных ерундовин: «Ничего такие, приятные», - отличная отмазка, когда не хочешь обидеть девушку и сохранить свой статус крутого мужика. В то время, когда в здравом уме он вообще никогда не стал бы такое слушать, да же?
И каждая фраза его лжива и пропитана заискивающими нотками – как мне лучше сказать, чтобы удержать тебя?
И от этого как-то грустно.

Девятый час вечера. Миссис Джексон стучит в мою дверь:
- К тебе можно?
- Д-да, конечно… - хриплю я, включая свет над кроватью.
- Ой, ты спишь?
- Да я просто прилегла полежать, голова болит…
- Слушай, может тебе это… - я замираю в предвкушении, что мне сейчас предложат какие-нибудь волшебные таблеточки, но: - капустный лист приложить?
- Не-е-ет, - улыбаюсь я. – Само пройдет.
- Ну, ладно. Спокойной ночи, - миссис сама выключает мне свет.
- Ага, - отвечаю уже из-под одеяла.
Будильник разбудил меня через одиннадцать часов – сонную, лохматую, «какой сейчас год?» и все прочее.
Меня сразу же по пробуждении обозвали лапушкой, а я со сна даже не придумала ничего в ответ. И порасспросили заодно о моих бредовых снах. А рассказать там было о чем: например, о высшем обществе, куда попали мы с Аленкой. Они были какие-то все помпезные и зазнавшиеся, вампиры, наверное. Нас с моей хорошей подозревали в связи и всячески следили. А когда меня выловили одну, то набросились всей стаей, схватили и обгрызли за ногу! Сказать, что я испугалась, значит ничего не сказать. Но появился какой-то старикан, оттащил их всех и сказал что-то, мол, вот видишь, ты нам и в подметки не годишься, будешь путаться под ногами, сразу съедим.
А подозрения все не унимались, мы прятались в любимом зеленом туалете, разговаривали, а когда нас снова выследили – улыбались и обнимались таинственно. А они почему-то исходили ядом.
А вообще, страшное дело – на что может отважиться мужчина в период ухаживаний, когда предмет этих самых ухаживаний мелет всякую чушь. И это я сейчас совсем не про того, который обзывается лапушками – у Снега это клиническое.
- Любимая группа, говоришь? Надо послушать.
- Да ладно? – издеваюсь я, зная, что ему этот чисто женский репертуар вообще ни к чему.
- Ну да.
- А у них еще новая песня вышла, да.
- Скинь, пожалуйста, я дома послушаю.
Послушно кидаю.
- А я еще зарегистрирована вот там, - закидываю еще одну удочку.
- Хм, я нет. Полажу на досуге.
- Ну-ну.
Непробиваемо. Но в то же время не факт, что все, что обещано, будет исполнено. А вообще, это же вранье чистой воды. Знаете, что он скажет о любимой группе? Я прямо так скажу, без всяких экстрасенсорных ерундовин: «Ничего такие, приятные», - отличная отмазка, когда не хочешь обидеть девушку и сохранить свой статус крутого мужика. В то время, когда в здравом уме он вообще никогда не стал бы такое слушать, да же?
И каждая фраза его лжива и пропитана заискивающими нотками – как мне лучше сказать, чтобы удержать тебя?
И от этого как-то грустно.

вторник, 30 октября 2012
В хорошей постели надо спать голым.
30.10.2012 в 08:25
Пишет Снег из Сибири:Снилось, как Катя провожает куда-то Басиста. Почему-то - в моем коридоре. Странно, но, отчасти, символично.
URL записиТы мне тоже снился, Снег. Тоже.
вторник, 18 сентября 2012
В хорошей постели надо спать голым.
Не знаю, где я его нашла. Но этот оборванный ребенок вызывал во мне приступы неконтролируемой нежности. Я запихиваю его в ванную, а старшие братья возмущены моим поведением.
- Кого ты притащила? В наш дом! Что это за щенок? – ругается старший.
- Пропал щенок. Ухо порвано, левого глаза нет. Ходит на трех лапах, падает, когда писает. Кличка Счастливчик, - ржет средний.
- Замолчите! Закройте рты! И не смейте говорить так о нем, - тихо и гневно отвечаю я и скрываюсь в ванной следом за мальчиком.
Он уже зарылся в пушистую белую пену и улыбается, отогреваясь. Я без смущения раздеваюсь, и провожу рукой по животу:
- Не обращай внимания, пожалуйста, это не заразно.
Он кивает, и я забираюсь к нему. У него отросшие светлые волосы, непонятного оттенка, он весь состоит из острых углов – локти, колени, ключицы. Я смотрю на него и люблю, как никого на свете.
- Я сейчас, - выбирается он из ванны и отворачивается от меня.
А я не могу отвести глаз от его тонкой фигуры.
- Нет! НЕТ! – успеваю я вскрикнуть до того, как он резким движением проводит ножом по своей шее.
Он разворачивается, по белой груди текут реки крови, рукой он зажимает огромный красный улыбающийся рот на своей шее. Я смотрю на него широко распахнутыми глазами и ничего не делаю. Все, что могла, я уже сделала. А он не выдержал давления моих чувств.
Его большие серые глаза улыбаются.

- Кого ты притащила? В наш дом! Что это за щенок? – ругается старший.
- Пропал щенок. Ухо порвано, левого глаза нет. Ходит на трех лапах, падает, когда писает. Кличка Счастливчик, - ржет средний.
- Замолчите! Закройте рты! И не смейте говорить так о нем, - тихо и гневно отвечаю я и скрываюсь в ванной следом за мальчиком.
Он уже зарылся в пушистую белую пену и улыбается, отогреваясь. Я без смущения раздеваюсь, и провожу рукой по животу:
- Не обращай внимания, пожалуйста, это не заразно.
Он кивает, и я забираюсь к нему. У него отросшие светлые волосы, непонятного оттенка, он весь состоит из острых углов – локти, колени, ключицы. Я смотрю на него и люблю, как никого на свете.
- Я сейчас, - выбирается он из ванны и отворачивается от меня.
А я не могу отвести глаз от его тонкой фигуры.
- Нет! НЕТ! – успеваю я вскрикнуть до того, как он резким движением проводит ножом по своей шее.
Он разворачивается, по белой груди текут реки крови, рукой он зажимает огромный красный улыбающийся рот на своей шее. Я смотрю на него широко распахнутыми глазами и ничего не делаю. Все, что могла, я уже сделала. А он не выдержал давления моих чувств.
Его большие серые глаза улыбаются.

среда, 05 сентября 2012
В хорошей постели надо спать голым.
В одиннадцать я уже была у Басиста. Сидела на кухне с ноутбуком и строчила документы для отчета по практике. Стоит заметить, что Басист не остался в стороне на этот раз, а очень даже порадовал тем, что сразу взял быка за рога, спросив прямо в первый учебный день, когда, где и что мы будем делать с практикой.
Мы наделали документов, и у нас даже осталось время выпить чаю до учебы, что мы с удовольствием и сделали. А после отправились на пары. По дороге поругались, разобиделись друг на друга и не разговаривали потом. Причем, не так, как обычно - поругались и отошли. Послевкусие осталось.
ЛайкЮ была поставлена в известность о том, что мы доблестной троицей будем писать с ней дипломы.
- Вы трое – это вы, Антон и Басист, я так понимаю? – уточняет она.
- Отнюдь, - качаю я головой. – Я, Антон и Сергей.
Басист решил делать диплом с Суперновой. Супернова – это геморрой, что мы ему в один голос и сказали. А про себя злорадно похихикали, мол, пускай-пускай.
Басист подарил мне браслет. Ну, как подарил? Его мама была на Байкале летом и привезла ему оттуда кучу этих этничных браслетов и один из них показался ему слишком женским, и он отдал его мне. Сказать по правде, он прелестный. Кожаный и уютный.И прикрывает кошмар на запястье.
Оказывается, я жутко соскучилась по ЛайкЮ. Стоило ей спросить у меня какую-то мелочь, и я уже сидела возле ее преподавательского стола, и мы дружно точили лясы, громко смеялись и жестикулировали.И ее я тоже ревную. К другим студентам.
Еще сегодня снилось опять что-то невразумительное и странное.
Мы наделали документов, и у нас даже осталось время выпить чаю до учебы, что мы с удовольствием и сделали. А после отправились на пары. По дороге поругались, разобиделись друг на друга и не разговаривали потом. Причем, не так, как обычно - поругались и отошли. Послевкусие осталось.
ЛайкЮ была поставлена в известность о том, что мы доблестной троицей будем писать с ней дипломы.
- Вы трое – это вы, Антон и Басист, я так понимаю? – уточняет она.
- Отнюдь, - качаю я головой. – Я, Антон и Сергей.
Басист решил делать диплом с Суперновой. Супернова – это геморрой, что мы ему в один голос и сказали. А про себя злорадно похихикали, мол, пускай-пускай.
Басист подарил мне браслет. Ну, как подарил? Его мама была на Байкале летом и привезла ему оттуда кучу этих этничных браслетов и один из них показался ему слишком женским, и он отдал его мне. Сказать по правде, он прелестный. Кожаный и уютный.
Оказывается, я жутко соскучилась по ЛайкЮ. Стоило ей спросить у меня какую-то мелочь, и я уже сидела возле ее преподавательского стола, и мы дружно точили лясы, громко смеялись и жестикулировали.
Еще сегодня снилось опять что-то невразумительное и странное.