В хорошей постели надо спать голым.
воскресенье, 01 января 2012
В хорошей постели надо спать голым.
пятница, 30 декабря 2011
В хорошей постели надо спать голым.
Сегодня, мои дорогие, я расскажу вам давнюю историю, берущую начало еще в те времена, когда я только-только поступила на первый курс.
Тогда я была юной шестнадцатилетней особой, замкнутой, но очень наивной и ждущей своего неформального Принца. Да, мне и сейчас нравятся субкультурные молодые люди.
Моя жизнь была заключена в рамки университета и дома, связующим звеном этих двух крайностей была электричка. Каждую неделю я ехала домой на выходные, а потом – обратно.
Надо сказать, я люблю наши электрички – они выглядят до ужаса романтичными, если приложить чуточку фантазии. За час дороги я успевала проехать остановок десять от начальной и до конечной, а где-то в процессе в вагоны подсаживались работники завода ферросплавов, мимо которого мы регулярно проезжали. А вместе с работниками, в мой любимый первый вагон всегда входил парень моей мечты. Он всегда занимал одно и то же место, и, зная это, я садилась сзади него, чтобы можно было смотреть и оставаться незамеченной.
Он был очень славным. Темный вьющийся хвост, полные красивые почти белые губы, черные внимательные глаза, и очень спокойное выражение лица.
Я так часто о нем думала, что долгое время он мне даже снился. Будто мы знакомимся в каком-то общественном месте. Я была с одноклассницей, а он с приятелем. Приятель был рыжим, полноватым, с явным дефектом на лице – что-то вроде шрама на губе или пирсинга и звали его Евгений, помню, как он представился. Имя же своего заочного возлюбленного я запомнила слабовато. Совершенно точно оно было длинным и с благородным переводом, я сомневалась между Александром и Константином. Позже остановилась все-таки на Константине, потому как это имя я любила больше.
С тех пор он стал Костей. Мы несколько месяцев подряд ездили вместе в электричках, а потом он пропал. Я из раза в раз старательно садилась в один и тот же вагон, даже занимала его место, но никто не пришел, не возмутился и не согнал меня с насиженного сиденья, не познакомился…
Спустя четыре года я уже начала забывать об этой истории, Костю я видела пару раз издалека в городе, он всегда был не один, в компании, и, конечно же, никогда не обращал внимания на меня.
Звонок в дверь. Не сказать, что мы с мамой не ждали гостей, ждали. Причем вполне конкретных. Я открываю, а на пороге Костя.
Не знаю, что было у меня с лицом. Но честное слово я старалась сделать его адекватным. Судя по внимательному взгляду черных глаз, получилось у меня не очень хорошо.
- Куда ставить? – поинтересовался он, тембр был приятным, я оценила.
Я махнула рукой в сторону кухни, и он с напарником легко затащил новенькую Хансу в наше царство тарелок.
Пока мама что-то обсуждала с этим самым напарником, Костя опустился на корточки и протянул руку к псине. Она ощутимо боялась, но подошла. Он осторожно почесал ей загривок. Подоспел напарник, погладил ее по голове и тут же чуть не остался без пальцев. Я низко рассмеялась – псина знает толк в парнях. Сама я выглядела не то, чтобы уж достойно для такой судьбоносной встречи: широкие белые шорты с надписью «Italia» и красная водолазка на пару размеров больше моего – для дома сойдет. Но Костя все равно оценил.
А потом они потащили на выход нашу старую плиту.
- Осторожно, Марк, не поцарапай холодильник, - предупредил напарник.
А я чуть было не рассмеялась снова. Имя кончено очень длинное и очень благородное… Марк. Коротко и емко. И самое смешное – ему удивительно шло.
- Как тебе Костя? – интересуюсь я у мамы.
- Ничего. Но кажется, взрословат для тебя, - улыбается она.
Вот такая вот история.
Тогда я была юной шестнадцатилетней особой, замкнутой, но очень наивной и ждущей своего неформального Принца. Да, мне и сейчас нравятся субкультурные молодые люди.
Моя жизнь была заключена в рамки университета и дома, связующим звеном этих двух крайностей была электричка. Каждую неделю я ехала домой на выходные, а потом – обратно.
Надо сказать, я люблю наши электрички – они выглядят до ужаса романтичными, если приложить чуточку фантазии. За час дороги я успевала проехать остановок десять от начальной и до конечной, а где-то в процессе в вагоны подсаживались работники завода ферросплавов, мимо которого мы регулярно проезжали. А вместе с работниками, в мой любимый первый вагон всегда входил парень моей мечты. Он всегда занимал одно и то же место, и, зная это, я садилась сзади него, чтобы можно было смотреть и оставаться незамеченной.
Он был очень славным. Темный вьющийся хвост, полные красивые почти белые губы, черные внимательные глаза, и очень спокойное выражение лица.
Я так часто о нем думала, что долгое время он мне даже снился. Будто мы знакомимся в каком-то общественном месте. Я была с одноклассницей, а он с приятелем. Приятель был рыжим, полноватым, с явным дефектом на лице – что-то вроде шрама на губе или пирсинга и звали его Евгений, помню, как он представился. Имя же своего заочного возлюбленного я запомнила слабовато. Совершенно точно оно было длинным и с благородным переводом, я сомневалась между Александром и Константином. Позже остановилась все-таки на Константине, потому как это имя я любила больше.
С тех пор он стал Костей. Мы несколько месяцев подряд ездили вместе в электричках, а потом он пропал. Я из раза в раз старательно садилась в один и тот же вагон, даже занимала его место, но никто не пришел, не возмутился и не согнал меня с насиженного сиденья, не познакомился…
Спустя четыре года я уже начала забывать об этой истории, Костю я видела пару раз издалека в городе, он всегда был не один, в компании, и, конечно же, никогда не обращал внимания на меня.
Звонок в дверь. Не сказать, что мы с мамой не ждали гостей, ждали. Причем вполне конкретных. Я открываю, а на пороге Костя.
Не знаю, что было у меня с лицом. Но честное слово я старалась сделать его адекватным. Судя по внимательному взгляду черных глаз, получилось у меня не очень хорошо.
- Куда ставить? – поинтересовался он, тембр был приятным, я оценила.
Я махнула рукой в сторону кухни, и он с напарником легко затащил новенькую Хансу в наше царство тарелок.
Пока мама что-то обсуждала с этим самым напарником, Костя опустился на корточки и протянул руку к псине. Она ощутимо боялась, но подошла. Он осторожно почесал ей загривок. Подоспел напарник, погладил ее по голове и тут же чуть не остался без пальцев. Я низко рассмеялась – псина знает толк в парнях. Сама я выглядела не то, чтобы уж достойно для такой судьбоносной встречи: широкие белые шорты с надписью «Italia» и красная водолазка на пару размеров больше моего – для дома сойдет. Но Костя все равно оценил.
А потом они потащили на выход нашу старую плиту.
- Осторожно, Марк, не поцарапай холодильник, - предупредил напарник.
А я чуть было не рассмеялась снова. Имя кончено очень длинное и очень благородное… Марк. Коротко и емко. И самое смешное – ему удивительно шло.
- Как тебе Костя? – интересуюсь я у мамы.
- Ничего. Но кажется, взрословат для тебя, - улыбается она.
Вот такая вот история.
вторник, 27 декабря 2011
В хорошей постели надо спать голым.
Сегодня пробное тестирование на курсах и домой. Отдыхать.
Написала и выложила все долги по зимним фестивалям. Выловила Грека с моими лекциями, он вручил мне шоколадку и растворился в толпе.
Ничего не знаю насчет тестирований – в голове полная каша. Перемешались тематические задачи, билеты, а непонятные темы еще больше запутались… надеюсь, все пройдет нормально.
Вот и все. Семестр практически закончен, остался последний экзамен. Готовиться уезжаю домой.
Всех с наступающими праздниками. Приношу свои извинения моим ПоЧитателям за то, что перестала писать нормальные посты – парочка даже отчислилась, теперь приходится делать хорошую мину при плохой игре.
Как и всегда на каникулах, буду читать, смотреть фильмы и скидывать сюда обзоры – хоть будет что покомментировать: давно заметила, что внимание читателей привлекают только посты-обзоры, а лытдыбры даже ни разу.
Вот так.
Кому понадоблюсь – пишите.
Написала и выложила все долги по зимним фестивалям. Выловила Грека с моими лекциями, он вручил мне шоколадку и растворился в толпе.
Ничего не знаю насчет тестирований – в голове полная каша. Перемешались тематические задачи, билеты, а непонятные темы еще больше запутались… надеюсь, все пройдет нормально.
Вот и все. Семестр практически закончен, остался последний экзамен. Готовиться уезжаю домой.
Всех с наступающими праздниками. Приношу свои извинения моим ПоЧитателям за то, что перестала писать нормальные посты – парочка даже отчислилась, теперь приходится делать хорошую мину при плохой игре.
Как и всегда на каникулах, буду читать, смотреть фильмы и скидывать сюда обзоры – хоть будет что покомментировать: давно заметила, что внимание читателей привлекают только посты-обзоры, а лытдыбры даже ни разу.
Вот так.
Кому понадоблюсь – пишите.
понедельник, 26 декабря 2011
В хорошей постели надо спать голым.
Все получилось как нельзя лучше. Курсовую сдала, все экзамены проставила, осталось сдать всего один. И чувствую я себя, кстати, гораздо лучше, чем вчера.
Все вышло просто как фантастически удачное стечение обстоятельств. Я даже начинаю думать, что не так уж и хороша и в основном моя жизнь складывается так и не иначе лишь благодаря везению и какой-то необъяснимой удаче.
После учебы Басист довез меня бесплатно на троллейбусе до своего дома и заманил…
- Ты не слишком торопишься? А то могли бы купить рулет и-и… - низко, вкрадчиво и очень многообещающе тянул он.
Часов в семь с работы пришла Баасистская мама:
- Басист, возьми шубу. Катя, поставь, пожалуйста, пакет, - протягивает мне майку с продуктами.
- Басист с сестренкой Кэтти куда как круче, чем просто Басист, согласись? – смеется Басист, беря шубу у мамы.
А потом мы варили макароны, мама смеялась и я понимала, что если бы не эта «сестренка», все могло бы быть по-другому.
Младший ершистый брат посоветовал признаться ему. Я признаюсь. Честно. Но только не сейчас, договорились?
Все вышло просто как фантастически удачное стечение обстоятельств. Я даже начинаю думать, что не так уж и хороша и в основном моя жизнь складывается так и не иначе лишь благодаря везению и какой-то необъяснимой удаче.
После учебы Басист довез меня бесплатно на троллейбусе до своего дома и заманил…
- Ты не слишком торопишься? А то могли бы купить рулет и-и… - низко, вкрадчиво и очень многообещающе тянул он.
Часов в семь с работы пришла Баасистская мама:
- Басист, возьми шубу. Катя, поставь, пожалуйста, пакет, - протягивает мне майку с продуктами.
- Басист с сестренкой Кэтти куда как круче, чем просто Басист, согласись? – смеется Басист, беря шубу у мамы.
А потом мы варили макароны, мама смеялась и я понимала, что если бы не эта «сестренка», все могло бы быть по-другому.
Младший ершистый брат посоветовал признаться ему. Я признаюсь. Честно. Но только не сейчас, договорились?
В хорошей постели надо спать голым.
- Эта ночь всё решила... - чуть неуверенно начал он и мне захотелось добавить: "...за нас", но я жадно припала к чашке вожделенного кофе.
Итак, сегодня решающий день, за который мне нужно успеть очень-очень много. Но если успею, будет мне счастье. Не если, когда.
В пятницу Басист снова завел свою песню:
- Давай торжественно пообещаем друг другу…
- Ну, конечно же мы поженимся после пятого курса, не переживай так по этому поводу, дорогой, - перебиваю я.
У него как всегда смешно вытягивается лицо при этой фразе, как будто он слышит ее впервые, потом он смеется и поясняет, что опять имел в виду курсовые. И тогда мы торжественно обещаем друг другу действительно больше с ними не затягивать.
У Басиста скоро день рождения и у меня по этому поводу были грандиозные планы, но я на все начхала: новогодние праздники – не лучшее время для выслушиваний Басистских благодарностей. К тому же стало просто обидно, что я всеми силами пытаюсь как-то остаться в его жизни, подарить вещи, которые он будет любить, пользоваться ими и вспоминать меня, а он в свою очередь никогда ничего. Смешно, даже пресловутой шоколадки ко дню рождения от него никогда не видела. (К слову, в этот раз я хотела расшить его ремень для гитары. Был целый проект, я все уже продумала, а потом просто сдулась).
Обычно я всегда пишу неслабые поэмы ему ко дню рождения, которые мама Басиста потом читает между строк – так она говорит, но в этом году писать нет ни сил, ни желания.
Не знаю, в каком соотношении наблюдается корреляция: чем больше разочаровываюсь в нем, тем больше влюбляюсь или наоборот?
Итак, сегодня решающий день, за который мне нужно успеть очень-очень много. Но если успею, будет мне счастье. Не если, когда.
В пятницу Басист снова завел свою песню:
- Давай торжественно пообещаем друг другу…
- Ну, конечно же мы поженимся после пятого курса, не переживай так по этому поводу, дорогой, - перебиваю я.
У него как всегда смешно вытягивается лицо при этой фразе, как будто он слышит ее впервые, потом он смеется и поясняет, что опять имел в виду курсовые. И тогда мы торжественно обещаем друг другу действительно больше с ними не затягивать.
У Басиста скоро день рождения и у меня по этому поводу были грандиозные планы, но я на все начхала: новогодние праздники – не лучшее время для выслушиваний Басистских благодарностей. К тому же стало просто обидно, что я всеми силами пытаюсь как-то остаться в его жизни, подарить вещи, которые он будет любить, пользоваться ими и вспоминать меня, а он в свою очередь никогда ничего. Смешно, даже пресловутой шоколадки ко дню рождения от него никогда не видела. (К слову, в этот раз я хотела расшить его ремень для гитары. Был целый проект, я все уже продумала, а потом просто сдулась).
Обычно я всегда пишу неслабые поэмы ему ко дню рождения, которые мама Басиста потом читает между строк – так она говорит, но в этом году писать нет ни сил, ни желания.
Не знаю, в каком соотношении наблюдается корреляция: чем больше разочаровываюсь в нем, тем больше влюбляюсь или наоборот?
воскресенье, 25 декабря 2011
В хорошей постели надо спать голым.
Младший ершистый брат. Я скучаю.
В хорошей постели надо спать голым.
В детский дом я, конечно же, не поехала. С моим фуфлом туда не пускают. Да я и сама прекрасно знаю, что заражать детишек не есть хорошо.
К концу близится курсовая, осталась презентейшн и резюме по этому поводу.
Забегал Басист, рассчитать вместе проценты по кредиту, покачал головой на расклеенную меня. Посмеялись, погудели.
Почему-то именно сегодня вспомнила о замечательном мальчике, который учился со мной в одной школе. Он был меня старше года на четыре и был самым красивым, самым хорошим и вообще самым-самым. И кстати, звали его Клим. И улыбка у него была самая обаятельная. Возможно, я преувеличиваю, но мне казалось, что на него была запавшая вся наша школа. Женская половина, естественно. Хотя не факт, потому что слухи, ходили всякие.
Клим окончил школу, и уехал учиться в другой город, как все выпускники и поступают. И пропал, исчез из поля моего зрения. Пока однажды, не так давно, год-полтора назад мама меня не огорошила, что якобы сейчас он живет с каким-то старым папиком. За деньги.
Я конечно ни слову не поверила. И, тем не менее, чувство непрекращающейся моральной тошноты не покидало меня недели две. Ни о чем не могла думать кроме него.
А сегодня вдруг подумалось: а сорокалетний мужчина не мог бы сойти за старого папика? Тогда мне все это очень и очень напоминает «Понедельник-Пятницу»…
Это клиника.
К концу близится курсовая, осталась презентейшн и резюме по этому поводу.
Забегал Басист, рассчитать вместе проценты по кредиту, покачал головой на расклеенную меня. Посмеялись, погудели.
Почему-то именно сегодня вспомнила о замечательном мальчике, который учился со мной в одной школе. Он был меня старше года на четыре и был самым красивым, самым хорошим и вообще самым-самым. И кстати, звали его Клим. И улыбка у него была самая обаятельная. Возможно, я преувеличиваю, но мне казалось, что на него была запавшая вся наша школа. Женская половина, естественно. Хотя не факт, потому что слухи, ходили всякие.
Клим окончил школу, и уехал учиться в другой город, как все выпускники и поступают. И пропал, исчез из поля моего зрения. Пока однажды, не так давно, год-полтора назад мама меня не огорошила, что якобы сейчас он живет с каким-то старым папиком. За деньги.
Я конечно ни слову не поверила. И, тем не менее, чувство непрекращающейся моральной тошноты не покидало меня недели две. Ни о чем не могла думать кроме него.
А сегодня вдруг подумалось: а сорокалетний мужчина не мог бы сойти за старого папика? Тогда мне все это очень и очень напоминает «Понедельник-Пятницу»…
Это клиника.
пятница, 23 декабря 2011
В хорошей постели надо спать голым.
С утра я шла на консультацию по курсовой. Супер Новая – как прозвали парни нашего руководителя по курсовой, - опаздывала. Что за привычка такая у всех преподавателей?
Опоздала она на час, мы с Басистом успели уже порядком устать от ожидания. Ноутбук был один, поэтому мне пришлось ждать, когда Супернова закончит с Басистом: он по-джентльменски пропустил меня вперед. Я ждала, поглядывая на время.
Совершенно неожиданно на кафедру заглянул Ламенто. Тот самый пятикурсник, который помогал нам писать аккредитационные тесты. Видимо он пришел по поводу диплома к той же самой Супернове. Ламенто поделился своим опытом насчет нашей курсовой, которую писал ровно год назад, рассказал о своей дипломной, о том, как мне следует готовиться к экзамену по управлению качеством и много чего еще. Он как всегда был предельно спокоен и дружелюбен – люблю уравновешенных людей!
А потом я похватала вещи и полетела на электричку – домой хотелось неимоверно.
Дома был сюрприз, потому что своим я сказала, что не приеду на выходные, поэтому сначала наблюдала вытянутую Мишкину физиономию, а следом и мамину.
И если пока ты в седле, тебе нужно держаться, то, как только ты переступаешь порог дома, ты заворачиваешься в плед и разболеваешься как следует. С температурой и последствиями.
Опоздала она на час, мы с Басистом успели уже порядком устать от ожидания. Ноутбук был один, поэтому мне пришлось ждать, когда Супернова закончит с Басистом: он по-джентльменски пропустил меня вперед. Я ждала, поглядывая на время.
Совершенно неожиданно на кафедру заглянул Ламенто. Тот самый пятикурсник, который помогал нам писать аккредитационные тесты. Видимо он пришел по поводу диплома к той же самой Супернове. Ламенто поделился своим опытом насчет нашей курсовой, которую писал ровно год назад, рассказал о своей дипломной, о том, как мне следует готовиться к экзамену по управлению качеством и много чего еще. Он как всегда был предельно спокоен и дружелюбен – люблю уравновешенных людей!
А потом я похватала вещи и полетела на электричку – домой хотелось неимоверно.
Дома был сюрприз, потому что своим я сказала, что не приеду на выходные, поэтому сначала наблюдала вытянутую Мишкину физиономию, а следом и мамину.
И если пока ты в седле, тебе нужно держаться, то, как только ты переступаешь порог дома, ты заворачиваешься в плед и разболеваешься как следует. С температурой и последствиями.
четверг, 22 декабря 2011
В хорошей постели надо спать голым.
Рыжий сказал, что я похожа на уставшую загнанную лошадь, а Басист меня любит.
Это все, что я помню из сегодняшнего вечера.
Это все, что я помню из сегодняшнего вечера.
В хорошей постели надо спать голым.
С утра я уже гоняла по городу на машине. Потом меня довезли до Басиста, и мы засели за финансовый план.
Басист напоил меня чаем, вручил банку из-под Нутеллы, в ней был мед («Какое кощунство!..»), потом укрыл пледом и сел за комп. Джулиетт понюхала мои неподвижные пальцы, свисающие с дивана. Я устроилась на нем в позе морского котика на лежбище и не могла пошевелиться. И тогда кошка, которая никогда ни к кому не забирается на колени, прыгнула на диван и прижалась к моему животу теплым боком.
После трех часов работы кряду мы засобирались на учебу. Я бросила у Басиста на диване свою домашнюю футболку, в которой пришла, надела красный джемпер – в корпусе прохладно и оставила Стэнли на столе – после учебы мы хотели продолжить. Намечался один семинар по ЛайкЮ. Она опаздывала, а когда пришла, то всех отпустила. Всех, кроме меня. Мы с ней сцепились языками и проболтали часа два. Ели мороженое. Басист ушел домой, сказав, что ждет меня.
ЛайкЮ очень жизнерадостная особа, у нее горят глаза и она всегда в отличном настроении. Но почему-то она исподволь вытягивает из меня такие унизительные подробности, что после разговоров с ней я чувствую себя очень несчастной – я не хотела этого вспоминать.
Плетусь к Басисту, он встречает меня на пороге, как всегда красивый и благоухающий. А я больная, уставшая и выпотрошенная.
Переодеваюсь, доделываю финансы и собираюсь домой. Настроение ни к черту. Басист просит помочь доделать модель бостонской консалтинговой группы, я помогаю, едва сдерживая усталость и раздражение. Мы, наконец, доделываем и я иду домой, молча заворачиваюсь в шарф, равнодушно глядя на кривляния Басиста.
- Тебе хуже что ли? – участливо спрашивает он.
Я киваю, потому что не знаю, на что еще списать свое состояние. Внезапно звонит домофон и в квартиру вваливаются мама Басиста с сестрой, такие шумные и веселые. Началась, конечно же, суматоха, и я не знала как бы побыстрее и понезаметнее мне улизнуть, но Басист рявкнул:
- А ну тихо! Все успокоились и разбежались, я провожаю Катю!
Все сразу притихли, а он передал мне ноутбук и сказал:
- Давай, не теряйся и выздоравливай.
Я кивнула и вышла в снег.
Всем конечно все видно лучше меня и все лучше меня знают что делать. Они негодуют: он тебя использует; они советуют: брось его, отдались, чтобы он почувствовал как без тебя плохо.
Но как? Как? Как я могу его бросить, когда знаю, что через год с небольшим мы расстанемся и возможно больше никогда не увидимся? Как я от него отдалюсь, когда вся моя жизнь – это он? Если его не будет, мне просто не о чем будет писать.
Да, это мазохизм, но я не хочу лишать себя того, чего и так лишусь через некоторое время.
Басист напоил меня чаем, вручил банку из-под Нутеллы, в ней был мед («Какое кощунство!..»), потом укрыл пледом и сел за комп. Джулиетт понюхала мои неподвижные пальцы, свисающие с дивана. Я устроилась на нем в позе морского котика на лежбище и не могла пошевелиться. И тогда кошка, которая никогда ни к кому не забирается на колени, прыгнула на диван и прижалась к моему животу теплым боком.
После трех часов работы кряду мы засобирались на учебу. Я бросила у Басиста на диване свою домашнюю футболку, в которой пришла, надела красный джемпер – в корпусе прохладно и оставила Стэнли на столе – после учебы мы хотели продолжить. Намечался один семинар по ЛайкЮ. Она опаздывала, а когда пришла, то всех отпустила. Всех, кроме меня. Мы с ней сцепились языками и проболтали часа два. Ели мороженое. Басист ушел домой, сказав, что ждет меня.
ЛайкЮ очень жизнерадостная особа, у нее горят глаза и она всегда в отличном настроении. Но почему-то она исподволь вытягивает из меня такие унизительные подробности, что после разговоров с ней я чувствую себя очень несчастной – я не хотела этого вспоминать.
Плетусь к Басисту, он встречает меня на пороге, как всегда красивый и благоухающий. А я больная, уставшая и выпотрошенная.
Переодеваюсь, доделываю финансы и собираюсь домой. Настроение ни к черту. Басист просит помочь доделать модель бостонской консалтинговой группы, я помогаю, едва сдерживая усталость и раздражение. Мы, наконец, доделываем и я иду домой, молча заворачиваюсь в шарф, равнодушно глядя на кривляния Басиста.
- Тебе хуже что ли? – участливо спрашивает он.
Я киваю, потому что не знаю, на что еще списать свое состояние. Внезапно звонит домофон и в квартиру вваливаются мама Басиста с сестрой, такие шумные и веселые. Началась, конечно же, суматоха, и я не знала как бы побыстрее и понезаметнее мне улизнуть, но Басист рявкнул:
- А ну тихо! Все успокоились и разбежались, я провожаю Катю!
Все сразу притихли, а он передал мне ноутбук и сказал:
- Давай, не теряйся и выздоравливай.
Я кивнула и вышла в снег.
Всем конечно все видно лучше меня и все лучше меня знают что делать. Они негодуют: он тебя использует; они советуют: брось его, отдались, чтобы он почувствовал как без тебя плохо.
Но как? Как? Как я могу его бросить, когда знаю, что через год с небольшим мы расстанемся и возможно больше никогда не увидимся? Как я от него отдалюсь, когда вся моя жизнь – это он? Если его не будет, мне просто не о чем будет писать.
Да, это мазохизм, но я не хочу лишать себя того, чего и так лишусь через некоторое время.
среда, 21 декабря 2011
В хорошей постели надо спать голым.
В хорошей постели надо спать голым.
Утро было безрадостным.
Идти в университет ради одной пары – удовольствие ниже среднего. Во всей этой истории было одно светлое пятно – Битлз в наушниках.
Я благоразумно взяла с собой Стэнли и после пар мы с Басистом надумали засесть в компьютерных классах за курсовую. Но прежде нужно было вытрясти пароль к университетскому вай-фаю.
Мы выманили Ирвина «покурить», вручили ноутбук, устрашающе нависли над ним и приказали сделать все как надо. Ирвин смеялся, но паролем все же поделился. А потом мы с ним сцепились языками, да так, что Басист почувствовал себя лишним и удалился в аудиторию, сказав, чтобы я догоняла.
Ирвин порешал мне билеты по ПДД, я сказала, что во вторник у нас будет суровое пробное тестирование, и он обязан мне помочь.
- Как? Быть на связи и отвечать на смс-ки? Или спрятаться под столом?
- Желательно, конечно, под столом, но там так тесно, даже ноги некуда деть… - вздыхаю я.
Мои руки лежат на клавиатуре ноутбука, Ирвин сидит рядом, близоруко щурясь в экран.
- Дорогая, ты что, колешься? – неожиданно спрашивает он.
Я стремительно краснею и закрываю локтевые сгибы ладонями:
- Да, я жуткая наркоманка.
Когда об этом услышал Басист, он рассмеялся, а потом серьезно констатировал:
- Тебе лучше.
- Вроде бы. Немного, - смущаюсь я.
- Все пройдет, - успокаивающе улыбается он.
Итак, остался один лишь финансовый план и оформление готовой курсовой. Этим я займусь завтра.
Идти в университет ради одной пары – удовольствие ниже среднего. Во всей этой истории было одно светлое пятно – Битлз в наушниках.
Я благоразумно взяла с собой Стэнли и после пар мы с Басистом надумали засесть в компьютерных классах за курсовую. Но прежде нужно было вытрясти пароль к университетскому вай-фаю.
Мы выманили Ирвина «покурить», вручили ноутбук, устрашающе нависли над ним и приказали сделать все как надо. Ирвин смеялся, но паролем все же поделился. А потом мы с ним сцепились языками, да так, что Басист почувствовал себя лишним и удалился в аудиторию, сказав, чтобы я догоняла.
Ирвин порешал мне билеты по ПДД, я сказала, что во вторник у нас будет суровое пробное тестирование, и он обязан мне помочь.
- Как? Быть на связи и отвечать на смс-ки? Или спрятаться под столом?
- Желательно, конечно, под столом, но там так тесно, даже ноги некуда деть… - вздыхаю я.
Мои руки лежат на клавиатуре ноутбука, Ирвин сидит рядом, близоруко щурясь в экран.
- Дорогая, ты что, колешься? – неожиданно спрашивает он.
Я стремительно краснею и закрываю локтевые сгибы ладонями:
- Да, я жуткая наркоманка.
Когда об этом услышал Басист, он рассмеялся, а потом серьезно констатировал:
- Тебе лучше.
- Вроде бы. Немного, - смущаюсь я.
- Все пройдет, - успокаивающе улыбается он.
Итак, остался один лишь финансовый план и оформление готовой курсовой. Этим я займусь завтра.
В хорошей постели надо спать голым.
И так как вчера кое-кто был не в состоянии писать связные посты, рассказываю, как было дело.
Мегера Михайловна еще раз оправдала звание очень строгой, но очень справедливой. Первый зачет тут же водрузился на нужную строчку.
А следом было коленкодрожательное документоведение. Док (преподша) та еще буквоежка и мы знали, что просто так нам ничего не поставят. Поэтому шустро доделывали лабораторные и практические, вокруг все галдело, кричало, боялось, судорожно переписывало недостающие лекции. К Доку выстроилась приличная очередь, я пристроилась в конце. Рядом нетерпеливо прохаживался Басист. Поймал мой печально-умоляющий взгляд, поддел подбородком, спрашивая, в чем дело.
- Обними меня, - шепчу я.
Он смеется. А я вовсе не шутила.
К слову, чувствую себя разбитой и заболевающей. Поэтому в ежедневнике в списке to do на вчера значилось: сдать документоведение, быть огурцом и не свалиться с простудой.
Пока держусь. А документоведение я сдала. И Антон. Басист с Сергеем – нет.
А после пары я стою у гардероба, ожидая Дока. Она выбегает уже одетая, я протягиваю ей шоколадку:
- С днем рождения.
Она смеется, я улыбаюсь – это не взятка, это капитан Лесть в депрессии.
Мегера Михайловна еще раз оправдала звание очень строгой, но очень справедливой. Первый зачет тут же водрузился на нужную строчку.
А следом было коленкодрожательное документоведение. Док (преподша) та еще буквоежка и мы знали, что просто так нам ничего не поставят. Поэтому шустро доделывали лабораторные и практические, вокруг все галдело, кричало, боялось, судорожно переписывало недостающие лекции. К Доку выстроилась приличная очередь, я пристроилась в конце. Рядом нетерпеливо прохаживался Басист. Поймал мой печально-умоляющий взгляд, поддел подбородком, спрашивая, в чем дело.
- Обними меня, - шепчу я.
Он смеется. А я вовсе не шутила.
К слову, чувствую себя разбитой и заболевающей. Поэтому в ежедневнике в списке to do на вчера значилось: сдать документоведение, быть огурцом и не свалиться с простудой.
Пока держусь. А документоведение я сдала. И Антон. Басист с Сергеем – нет.
А после пары я стою у гардероба, ожидая Дока. Она выбегает уже одетая, я протягиваю ей шоколадку:
- С днем рождения.
Она смеется, я улыбаюсь – это не взятка, это капитан Лесть в депрессии.
В хорошей постели надо спать голым.
02.02.2011 в 13:40
Пишет Ярослава Славна:Вот так вот днём бежишь куда-то, что-то делаешь, спешишь, крутишься, боишься опоздать... А вечером ложишься спать. Лежишь в темноте, тишине, одиночестве... И внезапно большим пузырём всплывает мысль, которую прятала от себя весь день: "Господи, а ведь я ещё на что-то надеюсь, на какое-то светлое будущее! Когда на самом деле его нет и уже не будет." И остаётся только заплакать в подушку, как героиня фильма "Москва слезам не верит".
URL записи
вторник, 20 декабря 2011
В хорошей постели надо спать голым.
Да, извини, я была неправа. Я больше не буду пытаться объять необъятное и любить того, кто не нуждается в любви.
- Поняла, наконец-то, что никому твоя гребанная любовь и даром не нужна?
- Ты-то чего ругаешься? Ауру себе испортишь.
- Да вот поднахватался от твоего не очень аристократического окружения…
- Уж, какое есть. Твоего общества мне уже, как видишь, недостаточно.
- Вижу. Вот и бешусь.
- Мы хотим, вернее, должны сохранять дистанцию. Они хотят сохранить независимость. А я видимо должна хотеть сохранить свое тепло у себя внутри, чтобы потом выбросить этот никому не нужный хлам. В университете волонтеры собираются в детский дом, наряжать елку, может мне тоже рвануть?
- Почему нет? Там дети не настолько горды, чтобы отказываться от того, что им предлагают.
- Ты же знаешь, Винсент, я не смогу. Разревусь на пороге и не смогу остановиться. Не хочу видеть этот притон отпрысков Зависти, где за случайное слово, случайный взгляд взрослого человека дети готовы перегрызть друг другу глотки…
Захожу домой. На кухне ревет радио, которое Кварта забыла выключить, когда уходила.
- …Нам пишет Анна: «Хочу передать привет своему молодому человеку, я его очень-очень люблю…»
- Я щас блевану, - серьезно сообщаю закипающему чайнику.
Даже не спрашивайте.
- Поняла, наконец-то, что никому твоя гребанная любовь и даром не нужна?
- Ты-то чего ругаешься? Ауру себе испортишь.
- Да вот поднахватался от твоего не очень аристократического окружения…
- Уж, какое есть. Твоего общества мне уже, как видишь, недостаточно.
- Вижу. Вот и бешусь.
- Мы хотим, вернее, должны сохранять дистанцию. Они хотят сохранить независимость. А я видимо должна хотеть сохранить свое тепло у себя внутри, чтобы потом выбросить этот никому не нужный хлам. В университете волонтеры собираются в детский дом, наряжать елку, может мне тоже рвануть?
- Почему нет? Там дети не настолько горды, чтобы отказываться от того, что им предлагают.
- Ты же знаешь, Винсент, я не смогу. Разревусь на пороге и не смогу остановиться. Не хочу видеть этот притон отпрысков Зависти, где за случайное слово, случайный взгляд взрослого человека дети готовы перегрызть друг другу глотки…
Захожу домой. На кухне ревет радио, которое Кварта забыла выключить, когда уходила.
- …Нам пишет Анна: «Хочу передать привет своему молодому человеку, я его очень-очень люблю…»
- Я щас блевану, - серьезно сообщаю закипающему чайнику.
Даже не спрашивайте.
понедельник, 19 декабря 2011
В хорошей постели надо спать голым.
Наконец-то, зачетки на руках и стараниями вашей покорной слуги, даже заполненные. Правда, ставить туда пока еще нечего. А тем, кто сдал сегодня курсовую уже поставили оценки за семестр… Мы с Басистом планируем сдать в следующий понедельник. Мне нужно брать руки в ноги, а про Басиста я вообще молчу – у него еще Слейпнир не валялся. (с)
Я до дрожи в коленях боюсь завтрашнего документоведения – всего лишь зачет, а сколько подводных камней! Одно радует: начинает хоть немного прорисовываться ситуация, сейчас отсеются все ненужные предметы и можно будет четко увидеть все свои пробелы и долги.
А после учебы я потащила Басиста в «Спорт Мастер», выбирать себе кроссовки. Я в них не очень разбираюсь, просто искала себе удобную обувь на лето, купила явно не кроссовки, но не знаю как эти чоботы называются… Почему-то ощутила, что сейчас Басист целиком и полностью в моей власти – курсовая теперь уже очень даже на носу, а сделать ее настолько быстро может только один человек из его окружения. Причем не просто может, а сделает. Поэтому я наглею. И мне ни капельки не стыдно.
Сегодня он был очень красивым. Сидел рядом со мной, переписывал мои лекции, тихо, спокойно, что совсем для него не свойственно. Я смотрела на него и улыбалась.
- Чего улыбаешься? – обеспокоенно хмурится, сейчас его интересуют только пропущенные лекции.
- Красивый ты.
Поспешно утыкается обратно в тетрадку:
- Ну, спасибо…
Я хочу отдыхать!
Мама подарила мне две замечательные вещи. Стеклянную щадящую пилочку для ногтей и розовый ежедневник в кожаной обложке, которому обзавидовалась вся группа, даже Басист и всем было совершенно плевать, что он розовый. Канцелярская крыса внутри меня прыгала до потолка и радостно верещала – я всегда мечтала о ежедневнике, а этот еще и кожаный!
В общем, все не так плохо, как могло бы быть, верно?
На телефоне новая тема собственного изготовления, с этой заглавной композицией:
А различные говна в проруби меня бесят. Если не уверены, лучше промолчите.
Заколебали.
Я до дрожи в коленях боюсь завтрашнего документоведения – всего лишь зачет, а сколько подводных камней! Одно радует: начинает хоть немного прорисовываться ситуация, сейчас отсеются все ненужные предметы и можно будет четко увидеть все свои пробелы и долги.
А после учебы я потащила Басиста в «Спорт Мастер», выбирать себе кроссовки. Я в них не очень разбираюсь, просто искала себе удобную обувь на лето, купила явно не кроссовки, но не знаю как эти чоботы называются… Почему-то ощутила, что сейчас Басист целиком и полностью в моей власти – курсовая теперь уже очень даже на носу, а сделать ее настолько быстро может только один человек из его окружения. Причем не просто может, а сделает. Поэтому я наглею. И мне ни капельки не стыдно.
Сегодня он был очень красивым. Сидел рядом со мной, переписывал мои лекции, тихо, спокойно, что совсем для него не свойственно. Я смотрела на него и улыбалась.
- Чего улыбаешься? – обеспокоенно хмурится, сейчас его интересуют только пропущенные лекции.
- Красивый ты.
Поспешно утыкается обратно в тетрадку:
- Ну, спасибо…
Я хочу отдыхать!
Мама подарила мне две замечательные вещи. Стеклянную щадящую пилочку для ногтей и розовый ежедневник в кожаной обложке, которому обзавидовалась вся группа, даже Басист и всем было совершенно плевать, что он розовый. Канцелярская крыса внутри меня прыгала до потолка и радостно верещала – я всегда мечтала о ежедневнике, а этот еще и кожаный!
В общем, все не так плохо, как могло бы быть, верно?
На телефоне новая тема собственного изготовления, с этой заглавной композицией:
А различные говна в проруби меня бесят. Если не уверены, лучше промолчите.
Заколебали.
воскресенье, 18 декабря 2011
В хорошей постели надо спать голым.
Первые фразы каждого месяца (флэшмобы и репосты не учитывая, да).
Январь. Басисту двадцать. Совсем уже большой мальчик, хотя на деле ребенок ребенком.
Февраль. Были на катке. Как же там чудесно!
Март. "Нынче ветренно... И волны с перехлестом...
Скоро Осень. Все изментися в округе..."
Апрель. Вот за что люблю Кварту, это за то, что с ней никогда не скучно.
Май. Ну что ж, дорогие мои. Хочу вас всех поздравить с Вапунпяйвой.
Июнь. Наша дача – это просто мир Гарри Поттера.
Июль. Вадим будет рядом только до того момента, пока настоящий старший нашего магазина не выйдет из отпуска. А выйдет он скоро.
Август. Утро радостно встретило меня кучей замечаний от долгожданного Вадима:
Сентябрь. О, да. Первое сентября.
Октябрь. Мишка катается по комнате на компьютерном стуле - сначала к комоду за носками, потом снова к компу: "Зацени, я скоро буду, как профессор Ксавье!"
Ноябрь. Итак, первое занятие на тренажерах.
Декабрь. Интернет дома я так и не могу починить, а посему вам придется потерпеть мои изливания за выходные друг за дружкой.
Прежде всего, всем здравствуйте, я соскучилась!
Январь. Басисту двадцать. Совсем уже большой мальчик, хотя на деле ребенок ребенком.
Февраль. Были на катке. Как же там чудесно!
Март. "Нынче ветренно... И волны с перехлестом...
Скоро Осень. Все изментися в округе..."
Апрель. Вот за что люблю Кварту, это за то, что с ней никогда не скучно.
Май. Ну что ж, дорогие мои. Хочу вас всех поздравить с Вапунпяйвой.
Июнь. Наша дача – это просто мир Гарри Поттера.
Июль. Вадим будет рядом только до того момента, пока настоящий старший нашего магазина не выйдет из отпуска. А выйдет он скоро.
Август. Утро радостно встретило меня кучей замечаний от долгожданного Вадима:
Сентябрь. О, да. Первое сентября.
Октябрь. Мишка катается по комнате на компьютерном стуле - сначала к комоду за носками, потом снова к компу: "Зацени, я скоро буду, как профессор Ксавье!"
Ноябрь. Итак, первое занятие на тренажерах.
Декабрь. Интернет дома я так и не могу починить, а посему вам придется потерпеть мои изливания за выходные друг за дружкой.
Прежде всего, всем здравствуйте, я соскучилась!
суббота, 17 декабря 2011
В хорошей постели надо спать голым.
Сидя вчера на посвящении и глядя на народ, я обратила внимание на одну из наших преподавательниц.
Она молодая, лет двадцати пяти, очень славная девушка. Строгая, уверенная в себе, одевается всегда только в брюки, одежда неброская, в основном спортивного стиля, ходит она с портфелем. Стрижка у нее очень короткая, и пружинистая походка. Ведет она, к сожалению, только у психологов, поэтому послушать ее лекции мне вряд ли удастся, но Басист говорит, что однажды случайно попал на ее занятие и заслушался – а это дорогого стоит.
Рядом с нами же сидела девушка лаборант с кафедры, тоже с короткой стрижкой, симпатичная, не очень уверенная в себе, с тихим голосом и смешной походкой. Она заметно заерзала при виде преподавательницы.
Она в свою очередь села недалеко от лаборантки, откинулась на спинку кресла, и внимательным взглядом окинула зал – она никого не ждала и не искала, просто осматривала зал на предмет наполненности. Лаборантка кивнула, когда этот взгляд добрался до нее, преподавательница уже было отвела глаза, но вовремя заметила кивок. Она улыбнулась и сказала чуть слышно:
- Здравствуй.
Не «привет» и не «здравствуйте». Мне даже стало как-то неловко, словно я подглядываю за чужой личной жизнью. Но на секунду мне показалось, что… Они не были подругами, и это заметно со стороны. Почему? Они работают на одной кафедре, постоянно соприкасаются на работе.
Между тем они постоянно переглядывались у меня на глазах.
Я ничего дурного не имела в виду и ни на чем не настаивала, даже внутри себя, в своей голове, просто у меня разыгралось воображение, и навязчивые мысли о романах на работе поработили мой мозг. И я подумала, оглядывая явно мужской гардероб преподавательницы, а не могла бы она быть лесбиянкой?
Стоило мне на секунду отвлечься, как лаборантка, тихо пробираясь между рядов, подсаживается к предмету переглядываний. Я усмехаюсь, называю себя извращенной и забываю о них.
А вам никогда не казалось, что нет ничего пронзительнее однополой любви? И я сейчас говорю именно о чувствах, а не о том, что ненавидят гомофобы.
Помните Placebo, и их невероятно печальные строки: «Мой милый принц. Ты – единственный…»? Было бы это также невыразимо, если бы это пела женщина мужчине или мужчина – женщине? Да никогда. Потому что это не определяется. Это беспросвет.
Мало того, что это почти всегда безответно, так еще и осуждение общества. И всегда невозможность быть вместе.
Беспросвет.
Она молодая, лет двадцати пяти, очень славная девушка. Строгая, уверенная в себе, одевается всегда только в брюки, одежда неброская, в основном спортивного стиля, ходит она с портфелем. Стрижка у нее очень короткая, и пружинистая походка. Ведет она, к сожалению, только у психологов, поэтому послушать ее лекции мне вряд ли удастся, но Басист говорит, что однажды случайно попал на ее занятие и заслушался – а это дорогого стоит.
Рядом с нами же сидела девушка лаборант с кафедры, тоже с короткой стрижкой, симпатичная, не очень уверенная в себе, с тихим голосом и смешной походкой. Она заметно заерзала при виде преподавательницы.
Она в свою очередь села недалеко от лаборантки, откинулась на спинку кресла, и внимательным взглядом окинула зал – она никого не ждала и не искала, просто осматривала зал на предмет наполненности. Лаборантка кивнула, когда этот взгляд добрался до нее, преподавательница уже было отвела глаза, но вовремя заметила кивок. Она улыбнулась и сказала чуть слышно:
- Здравствуй.
Не «привет» и не «здравствуйте». Мне даже стало как-то неловко, словно я подглядываю за чужой личной жизнью. Но на секунду мне показалось, что… Они не были подругами, и это заметно со стороны. Почему? Они работают на одной кафедре, постоянно соприкасаются на работе.
Между тем они постоянно переглядывались у меня на глазах.
Я ничего дурного не имела в виду и ни на чем не настаивала, даже внутри себя, в своей голове, просто у меня разыгралось воображение, и навязчивые мысли о романах на работе поработили мой мозг. И я подумала, оглядывая явно мужской гардероб преподавательницы, а не могла бы она быть лесбиянкой?
Стоило мне на секунду отвлечься, как лаборантка, тихо пробираясь между рядов, подсаживается к предмету переглядываний. Я усмехаюсь, называю себя извращенной и забываю о них.
А вам никогда не казалось, что нет ничего пронзительнее однополой любви? И я сейчас говорю именно о чувствах, а не о том, что ненавидят гомофобы.
Помните Placebo, и их невероятно печальные строки: «Мой милый принц. Ты – единственный…»? Было бы это также невыразимо, если бы это пела женщина мужчине или мужчина – женщине? Да никогда. Потому что это не определяется. Это беспросвет.
Мало того, что это почти всегда безответно, так еще и осуждение общества. И всегда невозможность быть вместе.
Беспросвет.
В хорошей постели надо спать голым.
Стефан Цвейг. «Письмо незнакомки».
Небольшой рассказ, просто письмо и в этом письме целая жизнь… Жизнь полная любви к мужчине. Три раза в жизни судьба сталкивала их, и все три раза он не узнавал ее, заново знакомясь с той, кто любила его больше жизни. Этот мужчина был недостоин ее любви.
Я знала о тебе все, знала все твои привычки, все твои галстуки, все костюмы; я знала и скоро научилась различать всех твоих знакомых, я делила их на тех, кто мне нравился, и на тех, кого ненавидела; с тринадцати до шестнадцати лет и жила только тобой. Ах, сколько я делала глупостей! Я целовала ручку двери, к которой прикасалась твоя рука, я подобрала окурок сигары, который ты бросил, прежде чем войти к себе, и он был для меня священен, потому что к нему прикасались твои губы. По вечерам я сотни раз под каким-нибудь предлогом выбегала на улицу, чтобы посмотреть, в какой комнате горит у тебя свет, и сильнее ощутить твое незримое присутствие. А во время твоих отлучек, - у меня сердце сжималось от страха каждый раз, когда я видела славного Иоганна спускающимся вниз с твоим желтым чемоданом, - моя жизнь на долгие недели замирала и теряла всякий смысл…
У них был ребенок. Только он ничего о нем не знал, потому что она не хотела испытывать стыд, когда он начнет подозревать, что ребенок не его.
Но ты, может быть, спросишь, как я могла воспитывать ребенка в такой роскоши, как сумела я доставить ему все радости легкой, беззаботной жизни высшего общества. Любимый мой, я говорю с тобой из мрака, я не стыжусь, я скажу тебе, но только не пугайся, любимый, - я продавала себя. Я не стала тем, что называют уличной феей, проституткой, но я продавала себя. У меня были богатые друзья, богатые любовники; сначала я искала их, - потом они искали меня, потому что я была - замечал ли ты это когда-нибудь? - очень хороша собой. Все, кому я отдавалась, были благодарны мне, привязывались ко мне, все любили меня, - только ты не полюбил меня, только ты, мой любимый!
И еще море, море горечи и сожалений. Так или иначе, к тому моменту, когда он получил письмо она и ее ребенок скончались от лихорадки.
Так может любить только женщина. А он, он так ничего и не понял.
Небольшой рассказ, просто письмо и в этом письме целая жизнь… Жизнь полная любви к мужчине. Три раза в жизни судьба сталкивала их, и все три раза он не узнавал ее, заново знакомясь с той, кто любила его больше жизни. Этот мужчина был недостоин ее любви.
Я знала о тебе все, знала все твои привычки, все твои галстуки, все костюмы; я знала и скоро научилась различать всех твоих знакомых, я делила их на тех, кто мне нравился, и на тех, кого ненавидела; с тринадцати до шестнадцати лет и жила только тобой. Ах, сколько я делала глупостей! Я целовала ручку двери, к которой прикасалась твоя рука, я подобрала окурок сигары, который ты бросил, прежде чем войти к себе, и он был для меня священен, потому что к нему прикасались твои губы. По вечерам я сотни раз под каким-нибудь предлогом выбегала на улицу, чтобы посмотреть, в какой комнате горит у тебя свет, и сильнее ощутить твое незримое присутствие. А во время твоих отлучек, - у меня сердце сжималось от страха каждый раз, когда я видела славного Иоганна спускающимся вниз с твоим желтым чемоданом, - моя жизнь на долгие недели замирала и теряла всякий смысл…
У них был ребенок. Только он ничего о нем не знал, потому что она не хотела испытывать стыд, когда он начнет подозревать, что ребенок не его.
Но ты, может быть, спросишь, как я могла воспитывать ребенка в такой роскоши, как сумела я доставить ему все радости легкой, беззаботной жизни высшего общества. Любимый мой, я говорю с тобой из мрака, я не стыжусь, я скажу тебе, но только не пугайся, любимый, - я продавала себя. Я не стала тем, что называют уличной феей, проституткой, но я продавала себя. У меня были богатые друзья, богатые любовники; сначала я искала их, - потом они искали меня, потому что я была - замечал ли ты это когда-нибудь? - очень хороша собой. Все, кому я отдавалась, были благодарны мне, привязывались ко мне, все любили меня, - только ты не полюбил меня, только ты, мой любимый!
И еще море, море горечи и сожалений. Так или иначе, к тому моменту, когда он получил письмо она и ее ребенок скончались от лихорадки.
Так может любить только женщина. А он, он так ничего и не понял.