В хорошей постели надо спать голым.
Выходные. Ни слова от Ирвина, хотя ждала. А писать самой… Не могу я. Меня не покидает чувство моей ненужности ему.
Начнем, пожалуй, с того, что Басист не на шутку меня ревнует. Хотя с чего бы? Но я уже не первый раз замечаю. Он знает Ирвина, знает, что мы знакомы и общаемся, а еще он знает, что у меня кто-то появился (конечно, «появился» - это сильно сказано, но Басист-то об этом не знает), и не может сложить два и два. Он удивленно провожает меня взглядом, когда я сворачиваю в сторону корпуса, где работает Ирвин и кричит вслед: «Кто он? Я его знаю? Это наш садовник?».
Сегодня все начиналось довольно ужасно… По дороге в университет, меня догнала одногруппница (а я ведь так хотела насладиться апокалиптикой в наушниках и подумать о смысле смерти…), около дома Басиста он позвонил, беру трубку и тут же чуть ее не роняю, когда он произносит: «Привет, Солнышко. Ну что, ты где?». Еле выговариваю, что около него, он счастливо бросает, что ждет меня. И все на глазах у девчонки, которой это все знать было необязательно…
Позже подколола его, мол, как только появился Садовник, так сразу Солнышко? Он посмеялся: ничего такого даже не думал! Ага, так и поверила… Потом были у него, он был утрировано нежен со мной, наклонялся поближе, чтобы я оценила его новый одеколон… Какой там одеколон, если он пахнет все тем же моим Басистом? Потом он поехал на репетицию, взял меня с собой, чтобы я не потерялась, когда поеду на концерт. Мы болтали как всегда обо всем. Было очень легко и весело, как и всегда с Басистом… Пока ехали на троллейбусе, он заметил в такси девушку и парня с нашего потока, которые тоже постоянно ходят вместе. Он говорит мне:
- Гляди: Алиса со своим Димой…
- Да? Они и после школы вместе?
- Да уж…
- А я думала они просто друзья…
- Это вряд ли! Они же все время… - на этих словах мы просто так и застыли, глядя друг другу в глаза, постепенно понимая двусмысленность ситуации.
Сразу стало понятно, КАК мы с ним выглядим со стороны… Мы тогда очень выпали, всерьез и надолго.
Потом я пришла в корпус на Ленина, чтобы распечатать доклады мне и Басисту. Оператор Игорь, всегда спокойный и сдержанный в этот раз откровенно заигрывал… (Что это с ними со всеми?) Заодно зашла к Ирвину. Кажется, он был мне рад, хотя уже не помнил как звал меня к себе в гости… Ну и ладно, ему же хуже. Он был скромным и дружелюбным, как обычно, на мое недоумение по поводу Игоря он предположил, что тот меня просто узнал, он ведь видел меня с Ирвином и видимо уже считает меня там «своей»… Я возразила, что наверняка у Ирвина каждая вторая становится здесь «своей», он закрыл лицо руками, не давая понять то ли он смеется, то ли ему стыдно, я спросила, мол, не угадала? Каждая первая? Он рассмеялся. И все отрицал одной-единственной фразой: попасть в поле его зрения очень трудно. Я согласилась, имея в виду то, что я не могла этого сделать целых два года. Он засмеялся еще сильнее. Почему мне так хорошо с ним и так грустно, как только расстояние между нами принимает самую небольшую удаленность?
Позже он спросил, хочу ли я быть на месте его девушки. Ответила честно. И тогда он начал сокрушаться о сложности такого выбора. Якобы все девушки (не знаю их точного количества, но кажется их всего две, считая меня), с которыми он сейчас общается невыносимо его притягивают и он никак не может выбрать… Захотелось его стукнуть сзади чем-нибудь тяжелым, чтобы было больно. И чтобы он решал свои проблемы, не посвящая в них меня…
Несколько дней назад нашла свой рисунок, на нем Ирвин. Верней, не совсем он. Пингвин, со всеми его признаками: очки, его белый шарф, подаренный мамой (это я сейчас уже знаю, что мамой). Грустный. И подпись: Ирвин, 27.04.10. Я и забыла про него совсем. А теперь вот вспомнила.
Вспомнила, как первый раз полезла к нему на страничку в контакте, как в его информации о себе было написано жирным курсивом: люблю пингвинов! Сразу почему-то подумала: если он их любит, значит, в них что-то есть… Хотя я сама не нахожу в них ну ничего привлекательного… И рисовала. Мне почему-то стало очень грустно, когда я на него поглядела. Что-то в рисунке не так. Обреченность. Мне не быть с ним. С чего бы? Мы будем вместе.
Ведь да?
Начнем, пожалуй, с того, что Басист не на шутку меня ревнует. Хотя с чего бы? Но я уже не первый раз замечаю. Он знает Ирвина, знает, что мы знакомы и общаемся, а еще он знает, что у меня кто-то появился (конечно, «появился» - это сильно сказано, но Басист-то об этом не знает), и не может сложить два и два. Он удивленно провожает меня взглядом, когда я сворачиваю в сторону корпуса, где работает Ирвин и кричит вслед: «Кто он? Я его знаю? Это наш садовник?».
Сегодня все начиналось довольно ужасно… По дороге в университет, меня догнала одногруппница (а я ведь так хотела насладиться апокалиптикой в наушниках и подумать о смысле смерти…), около дома Басиста он позвонил, беру трубку и тут же чуть ее не роняю, когда он произносит: «Привет, Солнышко. Ну что, ты где?». Еле выговариваю, что около него, он счастливо бросает, что ждет меня. И все на глазах у девчонки, которой это все знать было необязательно…
Позже подколола его, мол, как только появился Садовник, так сразу Солнышко? Он посмеялся: ничего такого даже не думал! Ага, так и поверила… Потом были у него, он был утрировано нежен со мной, наклонялся поближе, чтобы я оценила его новый одеколон… Какой там одеколон, если он пахнет все тем же моим Басистом? Потом он поехал на репетицию, взял меня с собой, чтобы я не потерялась, когда поеду на концерт. Мы болтали как всегда обо всем. Было очень легко и весело, как и всегда с Басистом… Пока ехали на троллейбусе, он заметил в такси девушку и парня с нашего потока, которые тоже постоянно ходят вместе. Он говорит мне:
- Гляди: Алиса со своим Димой…
- Да? Они и после школы вместе?
- Да уж…
- А я думала они просто друзья…
- Это вряд ли! Они же все время… - на этих словах мы просто так и застыли, глядя друг другу в глаза, постепенно понимая двусмысленность ситуации.
Сразу стало понятно, КАК мы с ним выглядим со стороны… Мы тогда очень выпали, всерьез и надолго.
Потом я пришла в корпус на Ленина, чтобы распечатать доклады мне и Басисту. Оператор Игорь, всегда спокойный и сдержанный в этот раз откровенно заигрывал… (Что это с ними со всеми?) Заодно зашла к Ирвину. Кажется, он был мне рад, хотя уже не помнил как звал меня к себе в гости… Ну и ладно, ему же хуже. Он был скромным и дружелюбным, как обычно, на мое недоумение по поводу Игоря он предположил, что тот меня просто узнал, он ведь видел меня с Ирвином и видимо уже считает меня там «своей»… Я возразила, что наверняка у Ирвина каждая вторая становится здесь «своей», он закрыл лицо руками, не давая понять то ли он смеется, то ли ему стыдно, я спросила, мол, не угадала? Каждая первая? Он рассмеялся. И все отрицал одной-единственной фразой: попасть в поле его зрения очень трудно. Я согласилась, имея в виду то, что я не могла этого сделать целых два года. Он засмеялся еще сильнее. Почему мне так хорошо с ним и так грустно, как только расстояние между нами принимает самую небольшую удаленность?
Позже он спросил, хочу ли я быть на месте его девушки. Ответила честно. И тогда он начал сокрушаться о сложности такого выбора. Якобы все девушки (не знаю их точного количества, но кажется их всего две, считая меня), с которыми он сейчас общается невыносимо его притягивают и он никак не может выбрать… Захотелось его стукнуть сзади чем-нибудь тяжелым, чтобы было больно. И чтобы он решал свои проблемы, не посвящая в них меня…
Несколько дней назад нашла свой рисунок, на нем Ирвин. Верней, не совсем он. Пингвин, со всеми его признаками: очки, его белый шарф, подаренный мамой (это я сейчас уже знаю, что мамой). Грустный. И подпись: Ирвин, 27.04.10. Я и забыла про него совсем. А теперь вот вспомнила.
Вспомнила, как первый раз полезла к нему на страничку в контакте, как в его информации о себе было написано жирным курсивом: люблю пингвинов! Сразу почему-то подумала: если он их любит, значит, в них что-то есть… Хотя я сама не нахожу в них ну ничего привлекательного… И рисовала. Мне почему-то стало очень грустно, когда я на него поглядела. Что-то в рисунке не так. Обреченность. Мне не быть с ним. С чего бы? Мы будем вместе.
Ведь да?
И вот сейчас оправдывается сидит, а мне что, легче? 
